Американский психопат

– Я игнорирую тебя, Луис. – Сделав вдох, я успокаиваю себя тем, что смотрю на ценник на свитере от Armani. – Разве ты не видишь? Я тебя полностью игнорирую.

– Патрик, разве мы не можем просто поговорить? – спрашивает он, почти скуля. – Патрик… посмотри на меня.

После еще одного короткого вдоха, вздохнув, я признаюсь:

– Нам не о чем, не о чем говорить…

– Так не может больше продолжаться, – нетерпеливо обрывает он меня. – Я так больше не могу.

Я что-то бормочу и потихоньку отхожу от него. Он упорно идет за мной.

– Ладно, – произносит он, когда мы доходим до противоположного конца магазина, где я делаю вид, что рассматриваю ряды шелковых галстуков, хотя все расплывается у меня перед глазами, – наверное, тебе будет приятно узнать, что я переезжаю… в другой штат.

Я чувствую небольшое облегчение, и мне удается спросить (правда, все еще не глядя на него):

– Куда?

– В Аризону, – совершенно спокойно говорит он, видимо благодаря тому, что я заинтересовался его переездом. – Перехожу в другой отдел.

– Зам-меча-а-ательно, – бормочу я.

– Хочешь знать почему? – спрашивает он.

– Нет, не очень.

– Из-за тебя, – сообщает он.

– Не говори этого, – умоляю я.

– Из-за тебя, – повторяет он.

– Ты больной, – говорю я ему.

– Если я и больной, то из-за тебя, – чересчур небрежно произносит он, рассматривая ногти. – Я болен из-за тебя, и мне не станет лучше.

– Ты чудовищно преувеличил свою страсть. Чудовищно, – говорю я и отхожу к другому стенду.

– Но я знаю, что ты чувствуешь то же, что и я, – продолжает Луис, плетясь за мной. – И я знаю, что если ты… – он понижает голос и пожимает плечами, – если ты не признаешься… в своих чувствах, это не значит, что у тебя их нет.

– Что ты хочешь этим сказать? – шиплю я.

– Что я знаю: ты испытываешь те же чувства, что и я. – Он театральным жестом срывает с себя темные очки, словно в доказательство этой мысли.

– Ты пришел… к неверному выводу, – задыхаюсь я. – Ты, очевидно… нездоров.

– Почему? – спрашивает он. – Что плохого в том, чтобы любить тебя, Патрик?

– О… господи.

– Желать тебя? Хотеть быть с тобою? – спрашивает он. – Что в этом плохого?

Я чувствую, что он беспомощно смотрит на меня, что он на грани нервного срыва. Сначала я могу ответить на его слова только долгим молчанием, но потом мне удается прошипеть:

– Ну что за хроническая неспособность разумно оценить ситуацию? – Я замолкаю. – А?

Я поднимаю голову от свитеров, галстуков, или что там у нас, и смотрю на Луиса. На мгновение он улыбается, обрадованный тем, что я наконец-то признал его присутствие, но вскоре улыбка ломается, и в темных закоулках своего пидорского мозга он что-то осознает и принимается плакать. Когда я хладнокровно захожу за колонну, за которой могу спрятаться, он тащится следом и, грубо схватив меня за плечо, разворачивает лицом к нему: Луис не хочет смотреть в лицо действительности.

В то же самое время, когда я прошу Луиса: «Уходи», он всхлипывает:

– О господи, Патрик, отчего я тебе не нравлюсь? – А потом, вот незадача, валится на пол у моих ног.

– Поднимайся, – бормочу я, стоя над ним. – Поднимайся!

– Отчего мы не можем быть вместе? – всхлипывает он, колотя кулаком по полу.

– Потому что я… не… – Я окидываю быстрым взглядом магазин, чтобы убедиться, что никто не слушает; он хватается за мои колени, я стряхиваю его руку. – Я не нахожу тебя… сексуально привлекательным, – глядя на него сверху вниз, громко шепчу я.

«Господи, я не верю, что сказал такое», – бормочу я про себя, ни к кому не обращаясь. Я трясу головой, чтобы она прояснилась. Неразбериха достигла такого уровня, что я больше не способен к восприятию.

– Оставь меня, пожалуйста, в покое, – говорю я Луису и двигаюсь прочь.

Не в состоянии понять эту просьбу, Луис, все еще лежа на полу, хватается за полу моего шелкового плаща от Armani с криком:

– Пожалуйста, Патрик, пожалуйста, не бросай меня!

– Послушай, ты, – говорю я, опускаясь на колено и пытаясь оторвать Луиса от пола.

Но он в ответ издает бессвязный крик, переходящий в вопль, который увенчивается таким крещендо, что привлекает внимание стоящего на входе охранника, и он направляется к нам.

– Смотри, что ты наделал, – в отчаянии шепчу я. – Вставай. Поднимайся.

– Все в порядке? – Охранник, здоровенный чернокожий парень, смотрит на нас сверху вниз.

– Да, благодарю, – отвечаю я, глядя на Луиса. – Все отлично.

– Не-е-е-ет, – воет Луис, захлебываясь плачем.

– Да, – повторяю я, глядя на охранника.

– Вы уверены? – спрашивает он.

– Дайте нам, пожалуйста, одну минутку, – произношу я с профессиональной улыбкой. – Оставьте нас наедине.

Я поворачиваюсь к Луису:

– Ну хватит, Луис. Вставай. Нечего тут нюни распускать. – Снова смотрю на охранника и, подняв руку, изрекаю: – Всего минуту, пожалуйста.

Охранник, неуверенно кивнув, нерешительно возвращается на свой пост.

Все еще стоя на колене, я хватаю Луиса за неподатливые плечи и спокойно, понизив голос, с самой серьезной угрозой, словно разговариваю с ребенком, которого ждет наказание, говорю ему: