Американский психопат

– Слушай, – поворачиваюсь я к Ван Паттену, посчитав выходку Макдермотта дешевым выпендрежем, – надевать носки в ромбик с таким же галстуком – это будет смотреться слишком вызывающе.

– Ты так считаешь? – спрашивает он.

– В таком виде ты будешь смотреться как идиот, – говорю я, внезапно расстроившись, и опять поворачиваюсь к Макдермотту. – Крошечное Яйцо? Как вообще у тебя получилось Крошечное Яйцо из Кожаного Лица?! Это надо было очень постараться.

– Расслабься, Бэйтмен, – говорит он, похлопывает меня по спине и пытается сделать мне массаж шеи. – Что случилось? Остался без шиацу сегодня утром?

– Давай, еще потрогай меня вот так, – говорю я и плотно зажмуриваю глаза; меня колотит, чуть ли не крутит в судорогах, – и у тебя вместо руки будет культя.

– Хо-хо, держи себя в руках, приятель, – говорит Макдермотт, отшатываясь в притворном страхе.

Макдермотт и Ван Паттен по-идиотски хихикают и хлопают друг друга по плечам, им и в голову не приходит, что я и вправду могу отрезать ему руки, да и что-то еще – и к тому же с большим удовольствием.

Мы втроем – Дэвид Ван Паттен, Крейг Макдермотт и я – обедаем в ресторане Йельского клуба. На Ван Паттене костюм из шотландки от Crazier Homo, рубашка от Brooks Brothers, галстук от Adirondack и ботинки от Cole Haan. На Макдермотте кашемировый блейзер из овечьей шерсти, брюки из шерстяной фланели от Ralph Lauren, рубашка и галстук тоже от Ralph Lauren, ботинки от Brooks Brothers. На мне тиковый шерстяной костюм с отделкой из шотландки, хлопчатобумажная рубашка от Luciano Barbera, галстук от Luciano Barbera, ботинки от Cole Haan и темные очки от Bausch & Lomb. В сегодняшнем «Шоу Патти Винтерс» рассказывали про нацистов, и при просмотре я вдруг испытал приятное возбуждение. Не то чтобы я был очарован их подвигами, но они не показались мне отталкивающими (как и большинству зрителей, вероятно). Один из нацистов имел редкое чувство юмора и даже жонглировал грейпфрутами – мне это очень понравилось, так что я сел в кровати и захлопал в ладоши.

Луис Каррузерс сидит в пяти столиках от нашего, одетый так, как будто сегодня утром на него напали злобные лягушатники: на нем неопознанный костюм от какого-то французского портного, и, если я не ошибаюсь, котелок на полу под креслом тоже его – это прямо написано у него на лице. Он улыбается мне, но я притворяюсь, что его не замечаю. Сегодня утром я провел в «Xclusive» два часа, и, поскольку мы все втроем взяли сегодня выходной, после обеда мы пойдем на массаж. Мы еще ничего не заказывали и даже меню еще не смотрели. Мы пока просто пьем. Крейг хотел заказать для начала бутылку шампанского, но Дэвид покачал головой и пробурчал: «Нет, нет, нет», так что мы просто заказали напитки. Я все еще смотрю на Луиса, а когда он поворачивается ко мне, запрокидываю голову и смеюсь, даже если Ван Паттен с Макдермоттом не говорят ничего забавного – а это всегда так. У меня это получается так естественно, что никто не замечает моих уловок. Луис встает, вытирает рот салфеткой и снова глядит на меня перед тем, как выйти – видимо, в сортир.

– Но есть же какой-то предел, – говорит Ван Паттен. – Я хочу сказать, мне не хочется проводить вечер в обществе Коржика.

– Но ты же все еще встречаешься с Мередит, так что какая разница? – говорю я. Он, естественно, не слышит.

– И все-таки пижонство – это круто, – говорит Макдермотт. – Пижонство – это очень круто.

– Бэйтмен? – оживляется Ван Паттен. – Что наш стилист говорит по поводу пижонства?

– Что? – рассеянно говорю я, вставая.

– Пижонство, а? – говорит Макдермотт. – Пижонство – это замечательно, comprende?[20]

– Слушай, – говорю я, отодвигая стул, – я просто хочу, чтобы все знали, что я – за семейные ценности и против наркотиков. Извините.

Удаляясь, я слышу, как Ван Паттен подзывает официанта и скучным голосом говорит:

– Это что, вода из-под крана? Я не пью воду из-под крана. Принесите мне «Эвиан» или что-нибудь в этом роде, ладно?