Америкен бой

Ник словно взмахнул воображаемой шляпой в сторону лица охранника, тот инстинктивно поднял руки, не ожидая ничего серьезного от этого щуплого мальчика и получил сокрушительный удар локтем в солнечное сплетение.

На освещенной центральной улице было довольно много народу в этот поздний час, но никто не закричал, Нику не стали ломать руки.

Охранник завалился в бок, Ник точным ударом отключил его, попав ребром ладони по тоненькой жилке на шее.

«Этот вышел из игры!» — отметил пьяненький голосок в голове Ника. — «Теперь вперед. И с песней!»

Ник вошел в кафе. Другой охранник помогал официанту убирать столы. В зале их было только двое.

— Закрыто, закрыто, — истерично залепетал официант и двинулся в сторону Ника, раскрыв руки, как будто тот был курицей.

Наверное, можно было договориться, но Ник плохо владел языком после пельменей и водки. Он просто саданул официанту между глаз и тот уехал куда-то под крахмальные складки скатертей и больше не появлялся.

— Мне-то нужей хозяин, — словно оправдываясь за неловкость с официантом произнес Ник. — Где он?

— Ну ты, козел, — невзирая на вежливость, двинулся на него охранник. — А ну проваливай отсюда, а то я тебе…

Ник видел, как на него идет охранник, словно в замедленной съемке замахиваясь гиреподобным кулачищем. Ему могло бы быть смешно, но было только странно: всего-то навсего нужен хозяин, а тут идет этот, замахивается, как дурак, оставляя свой бок совершенно без прикрытия.

Тут-то и стала с остервенением разматываться та пружина.

* * *

Второго охранника Ник уложил сразу, в падении нанеся ему страшный удар по печени. Тот завалился, круша столики, и больше не встал, но на шум выскочили еще двое — из личной охраны хозяина кафе.

Эти в разговоры не вступали, сразу бросились вперед. Но и бросились-то по-идиотски. Им-то казалось, что кто-то из алкашей забрел, буянит. Ничто не могло предсказать в Нике пружинстую опасность, разве только взгляд, но тем, бугаям, которых нанимают на вес, недосуг было следить за глазами.

Сопя, они ринулись к Нику. И одновременно получили свое — один по шее ребром ладони, другой — ногой в пах.

Все это как-то растормошило Ника. Он словно проснулся. Пружина уже совершенно не подчинялась ему.

Чертиком влетел он к хозяину, вышибив для пущей важности ногой дверь:

— Привет, сволочь!

Тот шарахнулся от стола и. на пол посыпались какие-то накладные и бланки:

— Володя! Толя! — заблажил он, забираясь в дальний угол и смешно переставляя ноги через упавшее кресло.

— Хана твоим, — легко вскочив на стол, с некоторым даже сожалением сообщил Ник. — Нету их больше.

Ник подошел на край. стола и присел на корточки, оказавшись почти вровень с хозяином, который стоял в углу гордо выпятив вперед подбородок.

— Ну? — почти дружелюбно начал Ник, но в это время пружина внутри раскручивалась со скоростью неимоверной. Все он видел: и кипящий чайник, и настольную лампу, даже забытые слесарем плоскогубцы рядом с раковиной. Он видел все то, что может заставить человека говорить. Даже маленький ножичек, которым обычно разделывают фрукты, а хозяин пользовался им для разрезания бумаги, не ускользнул от взгляда Ника. — Ну? — и он взял ножичек в руки. — Поговорим? Или тебя просто зарезать?

— Парень, парень, — щупая почву, начал хозяин. — У тебя ордер-то есть?

— А то? — деланно удивился Ник. — Вот он! — И он показал ножичек. — Или этого недостаточно?

— Ой, парень, с огнем играешь, — столь же деланно сочувственно заговорил хозяин, однако предпочитая смотреть не на Ника, а куда-то вдаль. — Ты хоть чуточку знаешь, на кого катишь?

— Очень интересно.

— Парень, у меня крыша. Они тебя в порошок сотрут…

Хозяин, вдруг осознав, что за Ником никто не стоит, осмелел и даже расправил плечи. И это было ошибкой. Ник с удовольствием всадил ему нож в живот. Правда, пока ручкой, а не лезвием.

Хозяин, однако, за сложным движением ножа не уследил и, в полной уверенности, что его зарезали, с шекспировским криком завалился на пол.

Ник кошкой соскочил со стола и оседлал толстяка:

— Короче, падла. Серега за твой вонючий кабак помер, ты хоть это помнишь?

— Да кто его просил, — обнаружив, что не мертв, заегозил под Ником хозяин. — Кто его просил?

— Ты и просил. Ты ж его нанял? Ты ж его и продал. Ты, сука.

И Ник с каким-то даже внутренним торжеством врезал ладонью по мокрому, жирному лицу. Оплеуха получилась на славу: зычная, внятная, хорошо артикулированная. Хлопок эхом прокатился по пустынным помещениям.

И к этому звуку примешался другой. Один из телефонов на столе в кабинете ожил и затрещал, но неровно, с паузами. Кто-то по параллельному аппарату набирал номер.

Нику это не понравилось. Номера в городе были шестизначные, три цифры уже успели набрать, значит, в его распоряжении меньше десяти секунд. Он с неожиданной силой поднял хозяина за шкирку с пола и вытолкал в обеденный зал. И точно: за стойкой, пригнувшись, упитанный официант терзал телефонный аппарат. Заметив Ника, он немедленно опустил трубку и, оставаясь сидеть на корточках, зачем-то поднял руки.

Тянуть время было больше нельзя, скоро начнут приходить в себя остальные.