Амира. Наследники

– Во мне умерла! – нагло перебиваю отца, не дослушав. Подскакиваю на ноги.

– Сядь, Амира, – жестким тоном. – Я не договорил.

Моя смелость дает сбой. Сложно проявлять отвагу перед своим отцом, когда ты всю жизнь была покорна, как овечка. Мне, наверное, потребуется много времени, чтобы научиться отстаивать свое мнение до конца.

– Папа, но я люблю его, – начинаю рыдать, когда уже в полной мере ощущаю безысходность своей ситуации.

– Любовь проходит, моя милая.

– Но твоя к маме ведь не прошла!

– Потому что мы с мамой идеально подходим друг другу, а вы с Фоули из разных миров. Твоя ночная вылазка не должна повториться, – он кивает на мой потрепанный халат, и я обнимаю себя за плечи, прикрываясь. – Отныне Тина всегда будет рядом. Будет спать в твоей комнате, ходить за тобой по пятам, охрана под твоим окном будет дежурить круглосуточно. Так что не пытайся снова проникнуть в комнату к Малоуну. Через несколько дней, как только он поправится, Фоули покинут наш дом.

Отец еще несколько секунд сидит на скамейке, а потом, молча поднявшись, уходит в дом. Я растворяюсь в своих растерзанных чувствах. Баюкаю на руках разорванное сердце, лелею призрачную, совсем крохотную надежду, что Малоун, как только встанет на ноги, что-нибудь придумает. Он ведь обещал, что я не достанусь другому!

Задыхаюсь от рыданий, глаза снова печет, в горле стоит огромный ком, который никак не желает растворяться.

Когда ласковые руки помогают мне подняться, я уже ничего не вижу перед собой. Меня доводят до комнаты, укладывают на кровать. Перед тем, как окунуться в забытье, я слышу голос мамы:

– Это пройдет, доченька. Все пройдет.

Она гладит меня по волосам, а мне хочется крикнуть, чтобы никто ко мне не прикасался. Чтобы все ушли и оставили меня в покое. Я молю Всевышнего, чтобы он поскорее избавил меня от этих мучений.

Следующие несколько дней проходят как в тумане. Я почти не ем, почти не сплю. Тина говорит, что я превратилась в свою собственную тень, которая по ночам бродит по дому. Родные уже всерьез опасаются за мое здоровье, но мне совершенно нет дела ни до их опасений, ни до них самих. Со мной пытались поговорить папа, мама, Омар и даже Сабит, который никогда не проявлял особого участия к моей непростой судьбе.

Я правда пыталась убедить себя, что все не так уж плохо. Возможно, папа и правда знает лучше, что мне нужно. Но все эти убеждения проходят словно сквозь меня. Я не слышу и не понимаю ничего из того, что пытается мне сказать внутренний голос.

Сегодня выдалась хорошая погода, и я впервые за долгое время заметила это. Надев шелу, выхожу на задний двор. В сопровождении Тины, конечно. Теперь она стала моей тенью. Повсюду следует за мной, только раздражая. Она изо всех сил пытается быть ненавязчивой и причинять как можно меньше неудобств, но даже шуршание юбок за спиной выводит меня из себя.

Как и каждый день, я иду вдоль дома в надежде хотя бы услышать голос Малоуна из открытого окна. Останавливаюсь напротив него, чувствуя на себе несколько взглядов охраны и Тины. Они не комментируют мое поведение, боясь заслужить выволочку от отца, потому и смотреть могут только украдкой. А я продолжаю стоять и сверлить взглядом открытое окно.

– Выгляни, – шепчу совсем тихо. – Ты ведь уже на ногах, я знаю. Выгляни. Почувствуй, что я тут.

Я стою так несколько минут, пока не затекает шея от того, что мне приходится задирать голову. Отчаявшись дождаться, судорожно вздыхаю и делаю шаг в сторону, как слышу тихое:

– Принцесса…

Резко оборачиваюсь и сталкиваюсь взглядом с мужем. Мои глаза тут же наливаются слезами. Я так соскучилась по нему, до боли в сердце! Смотрю и не могу насмотреться, отмечая, как сильно заросли его скулы, как он осунулся, каким изможденным выглядит.

Снимаю тонкую вуаль, чтобы он видел мое лицо, и подхожу ближе.

– Госпожа, не положено, – произносит охрана.

Мечу яростный взгляд на мужчин, позволивших себе взглянуть на меня, и они мгновенно опускают головы.

– Отвернитесь! – рявкаю хрипло. – Вы не имеет права смотреть на меня!

– Простите, – произносит один из них, когда они поворачиваются спиной ко мне. Одно дело бросать украдкой взгляды, когда у меня закрыто лицо, и совсем другое – когда на голове нет ничего, кроме шелы. – Но вам нельзя подходить к дому.

– Правда? Попробуйте меня остановить!

Делаю решительный шаг, потом еще и еще, постоянно оборачиваясь, чтобы убедиться, что они не смотрят. Ускоряюсь, наконец оказавшись неподалеку от окна.

– Амира, – судорожно шепчет Тина, оглядываясь по сторонам. – Пойдем, девочка, нельзя, харам.

Я и на нее бросаю злой взгляд.

– Харам смотреть на чужого мужчину! А я смотрю на мужа! Харам подглядывать за супругами, и именно этим ты сейчас занимаешься!

– Пощади, Амира, господин будет в ярости.

– Я приму это! – отвечаю резко и поворачиваюсь лицом к Малоуну.

– Привет, моя восточная принцесса, – ласково говорит он, но лицо хмурое. – Ты не должна быть здесь.

– И ты туда же, Мал? Ты не рад меня видеть? – всхлипываю я.