Амнезия

— Я, конечно, не сыщик, — заявила Мэгги, подсаживаясь ко мне, — но этот парень явно что-то скрывает.

Алекс Лэнг, насколько я понял, был весьма переменчивой натурой. Пока Мэгги не рассказала, почему захотела встретиться, он был сама любезность и болтал без умолку. Со Стюартом они познакомились совсем недавно. Смерть товарища потрясла Лэнга до глубины души, впрочем, как и весь университет. Трудно было поверить, что такой опытный байкер не справился с мотоциклом на пустой дороге, двигаясь с черепашьей скоростью. Алекс не раз видел Стюарта на фехтовальном помосте и знал, что ловкости и чувства равновесия ему было не занимать.

До этого момента все шло хорошо. Мэгги спросила, признала ли полиция гибель Стюарта несчастным случаем. Алекс не знал, но вроде бы слышал, что дело закрыли.

И тут что-то с ним случилось. Алекс был не прочь пофлиртовать с прекрасной незнакомкой, но вскоре почувствовал, что наговорил лишнего, и прикусил язык. Мэгги соврала, будто переписывалась со Стюартом, и тот рассказал ей о девушке в голубом.

— Алекс сразу понял, к чему я веду, — рассказывала она. — У него глаза стали просто квадратные, и я решила пойти ва-банк. Сказала, что Стюарт упоминал приятеля по имени Алекс, которому снилась та же самая девушка. Видел бы ты его лицо в тот момент.

— Странно, — заметил я. — Конечно, неудивительно, что парень нервничал, если и ему тоже снилась девушка в голубом. Но как-то похоже на то, что он…

— Испугался разоблачения, — договорила Мэгги таинственным шепотом.

— Он еще что-нибудь сказал?

— Нет. Собрал вещи и смылся.

Я пожал плечами:

— Вот и конец нашему приключению.

Но Мэгги не собиралась сдаваться:

— Ты же знаешь, я теперь не успокоюсь, пока все не разузнаю.

— Узнаю старую добрую Мэгги Берк.

32

Два дня спустя, в воскресенье, погожим весенним утром я спустился на первый этаж, прихватив антикомариный спрей. Гостиная купалась в лучах утреннего солнца, проникавших сквозь широкие окна. Дверь была распахнута, со двора нежнейшей птичьей трелью доносился голосок Дженни. Я подошел к окну. Дочка играла на веранде; игрушки она разложила не на детском столике, а на большом столе «для взрослых». Забравшись с ногами на стул, Дженни возилась с очередным чудесным даром Моргана: розовой кухонькой, разрисованной мордочками диснеевских принцесс. От игрушки за километр несло сексизмом, но дочке нравилось. Кэсси и Мэнди ждали, когда им приготовят завтрак.

— Как, вы уже все съели? — изумилась Дженни, доставая из тарелки пластмассовую еду.

Она переложила пластмассовый сыр и морковку на сковороду и бережно повернула крошечные рычажки.

— И как вы только не боитесь растолстеть?! Я не могу все время вам готовить. У меня есть и другие дела.

Кэсси и Мэнди, должно быть, ответили что-то забавное, потому что Дженни захихикала. На голове у нее была шляпа исследователя джунглей.

Я любил смотреть, как дочка играет. Как и любой отец. В какой момент мы перестаем разговаривать с куклами, как с живым людьми, и кормить их нескончаемой пластмассовой морковкой? Дженни каждый день создавала новую вселенную. Когда она играла, когда рисовала, то словно переносилась в волшебный мир, недоступный взрослым. Пикассо говорил: каждый ребенок рождается художником, но лишь немногие остаются ими, когда вырастают. Так и есть. Иногда я сравнивал глазастых длинноруких человечков с дочкиных рисунков со своими иллюстрациями, и сравнение выходило не в мою пользу.

Я очнулся от раздумий и вышел на веранду.

— Готова?

— Дааааа!

Дженни протянула руки, чтобы я побрызгал их репеллентом.

— Ты у меня храбрая, — похвалил я дочку.

Когда я сказал, что иду за спреем, Дженни не на шутку встревожилась. Я объяснил, что вернусь через минуту, и пообещал присматривать за ней из окна. Моя дочь побаивалась леса, а я как раз хотел кое-что ей там показать. Времена меняются, а страхи наши остаются прежними.

— Кэсси и Мэнди останутся здесь?

Дженни посмотрела на дом, потом на лес, немного подумала.

— Да, — наконец выпалила она, соскочив со стула.

В дополнение к шляпе она надела еще и комбинезон, как у путешественницы.

— Сейчас возьмем инструменты, — объявил я, — и отправимся в экспедицию.

— Нет! Сначала надо наполнить флягу.

— Ну да, конечно.

Дженни набрала во флягу воды из-под крана, положила в рюкзак и сама закинула его на спину. В сарае мы отыскали долото и небольшой молоток.

— Вот теперь все готово.

Дочка помедлила, размышляя о чем-то, потом бегом бросилась к дому, взлетела на веранду и схватила своих кукол:

— Пусть тоже посмотрят бабочек!

Болото, где жили бабочки, пересохло несколько лет назад, но Дженни мечтала его увидеть, а я не хотел ее заранее разочаровывать.

Мы пошли по узкой, запутанной тропинке, по которой раньше не ходили. Дженни сразу это заметила. Но не мог же я сказать четырехлетней девочке, что боюсь выходить на поляну с двумя тополями. Дженни ступала впереди, осторожной походкой человека, не слишком доверяющего лесу.

Вскоре мы выбрались на тропу пошире, и дочка повеселела. Принялась болтать без умолку и спрашивать, где теперь живут бабочки и почему они не хотят вернуться на болото.