Аморальные байки с плохими словами (СИ)

— Хули ты пузыришься, шеф? — невозмутимо ответил Витька, пряча в карман проволку, — Все будет сандокан. А уровень мне нахер не нужен. У меня глазомер знаешь какой? Все твои нивелиры спрячутся.

С этими словами подсобник принялся наполнять ведро зеленой суспензией. Йончик вошел в ритм и работа закипела.

* * *

Мы усердно пахали, а в уютном подвале министерства назревала предновогодняя оргия работников транспортного хозяйства. Иван Семеныч наконец то получил шанс совратить ту самую Галину Рудольфовну, у которой теперь была кухня из итальянского агломерата. К ним решили присоединиться начальник охраны Рамир и новенькая секретарша министра — Сонечка. Причин для массового совокупления у аморальных чиновников было достаточно: Иван Семеныч давно мечтал о роскошных губах начальницы отдела кадров. В свою очередь Галина Рудольфовна была обязана отблагодарить завхоза за зеленую полированую плитку и, так как после четвертого развода она благодарила всех мужчин одинаково страстно, исход вечеринки был ясен обоим. Красавец Рамир просто искал половых развлечений и секретарша Сонечка была для этого подходящей кандидатурой: тонкий стан и упругие бедра — что еще нужно горячему мужчине с длинными чувствительными пальцами. Сама же Сонечка давно мечтала попробовать настоящего красного вина, а не той крашеной порошковой бодяги, что продают в магазинах. О том, что в полночь ее будет драть изнурительный Рамир она не предполагала.

Теперь же знойный Рамир расставлял на столике бокалы и цитрусовые плоды. Кругленький завхоз Семеныч, мысленно лаская шею Галины Рудольфовны и позабыв о толстой супруге Татьяне, откупоривал бутыль розового траминера. Галина в предвкушении корпоративного оргазма удобно устроилась на единственном диванчике в котельной и шаловливо покачивала свежевыбритой ножкой. Остальные разместились в креслах. Помещение котельной выбрали неспроста: здесь было тихо и безопасно, к тому же осквернять государственные кабинеты запахом алкоголя и развратного секса противоречило должностной инструкции служащего персонала.

— Божественно! — начальница отдела кадров поднесла к ноздрям благоухающий нектар. — Вы, Иван Семенович, мой кумир и волшебник. Какой аромат! Какие краски!

— И правда, изумительный вкус! — Рамир Эльбрусович чокнулся с Сонечкой, — За Вас, Сонечка! И за Ваши обаятельные глаза, покрытые сизой дымкой пламенеющего сердца.

Тост секретарше понравился и она смело опустошила бокал до дна.

— А Вы почему не пьете? — удивилась Сонечка, — вкусное вино, Иван Семеныч.

— Я хочу кадарку попробовать, — лысый колобок принялся вскрывать второй сосуд, — а смешивать не желаю. Виноделы не советуют смешивать…

— Да ладно Вам, — игриво засмеялась Галина Рудольфовна и протянула пустой бокал завхозу. — Наливай, зайчик, будем пробовать все.

— А я к виноделам прислушаюсь, — Рамир постучал по бутылю изящным пальцем, — Вот пригубил траминер — его и буду дальше пить. А то еще глупостей наделаю. Правда, Сонечка?

— Ой, да какие могут быть глупости, — захмелевшая Соня чмокнула губами воздух в сторону Рамира, — Мы же культурные люди с высшим образованием. И не может быть никаких глупостей… короче, наливай, Семеныч.

Семеныч украдкой глянул на Рамира, тот мигнул одним глазом и Семеныч налил. Кадарка переливалась кровавым шелком, струилась атласной лентой и жила в тонком стекле своей жизнью. В котельной витал тонкий аромат виноградной лозы и начинала кружиться голова.

— За безрассудную любовь! — Детский голос завхоза выдал удивительно емкий по содержанию тост.

Этот тост опять понравился, все звонко чокнулись и поцеловались. Причем от поцелуя Рамира завхоз Семеныч неожиданно получил массу удовольствия. Он бы, возможно и сопротивлялся, но кадарка медленно делала свое дело: ноги у завхоза отказали и язык уже слегка заплетался. Белоснежная шея Галины Рудольфовны вдруг смазалась и уплыла в сторону водонапорных вентилей. На душе стало легко и грустно, как бывает ранней осенью в городском парке. Внутри чиновника сладко защемило от тоски. Прозрачная меланхолия властно заключила Семеныча в свои обьятия и глаза у него увлажнились. Вдруг он увидел себя, маленького мальчика в коротких штанишках, идущего с мамой в цирк. Вокруг много людей и в руке он держит сахарного петушка на деревянной палочке. Они заходят в цирк, садятся в первом ряду у манежа и хлопают дрессированому медведю Рамиру, а тот кланяется, кланяется, кланяется… Но вдруг сахарный петушок падает из детской руки прямо в грязные опилки и сосать его становится невозможно. Маленький мальчик горько плачет, заливается слезами, пускает носом пузыри и успокаивается лишь получив теплую материнскую грудь…