Аморальные байки с плохими словами (СИ)

Жанна Андреевна пожала плечами и, расстегивая серебристую шубу, направилась в сторожку. Витя нырнул за ней. Стало тихо. Настолько тихо, что было слышно потрескивание догоравших свай. Шло время. Шубка, видимо, была дорога как память и сниматься быстро не желала…Затем из сторожки донеслись звуки неопределенного свойства. Они носили явный ритмический характер и напоминали звук работающей двуручной пилы. Вскоре к ним присоединились тихие стоны Жанны… "Н-да, — решил я, — теперь подсобнику и Егорыч не поможет… Впрочем, хотел Николай Гнатович трофейные рога иметь — вот и получил. Даже без выстрела. А чего?… И волки сыты, и олени целы. И Жанна отомстила. Все довольны. Зашибись". Вскоре женские стоны участились. Из сторожки послышался звук падающих предметов и короткий женский возглас. Опять все стихло.

Из домика смотрителя вышел Витя. И, несмотря на то, что вышел он без лисьей шубы, настроение у него было замечательное. Наполнив Жанну до краев долгожданной живородящей эссенцией, он неторопливо заправлял рубаху в штаны.

— Что ты там возишься, красноухий?! — занервничал в темноте судебный исполнитель, — не тяни резину, мерзавец!

— В этом деле спешка не нужна, — Витя обстоятельно высморкался в сторону погорельцев и вытер пальцы об оленьи рога, — Шубу примеряли. Тесновата она мне. В талии жмет, зараза. И мех неравномерно стрижен. Не беру… Да не сцы, Колян, сейчас лебедку размотаю, вытяну тебя… А Вы там дверь снимите с петель. Будем Вас по льду на двери перетаскивать.

При слове "лебедка" Йончик осторожно потрогал пришитое недавно ухо. На морозе оно имело лиловый цвет. Поэтому Йонас иногда заходил в домик смотрителя отогреться горячим красным вином. Сейчас сторожка была занята: там Жанна рисовала себе новые губы и восстанавливала дамский туалет. Посреди озера засуетились. Депутат по земельным вопросам Стебелек бросился снимать с петель деревянную дверь.

— Я на двери не поеду, — заявил вдруг принципиальный магистр Савелий. Тот самый, которого ждала судейская мантия. — На лодке поеду, а на двери — нет! И не просите!

— Тьфу ты, дьявол! — Николай с досады плюнул в озеро. К густой слюне, упавшей на прозрачный лед, сразу бросились рыбки. — Где ж тебе лодку взять, Савва?!

— У меня дома есть резиновая. Пусть едут за лодкой. Жена им выдаст. — упрямо твердил магистр права Савелий. — А на дверь я пузом не лягу!

* * *

Так мы поехали к супруге Савелия за резиновой лодкой. У Витьки было приподнятое настроение и он мурлыкал под нос веселую песенку:

У моей старушки
Розовые ушки,
Сморщенная попка
И лиловый нос…

По дороге мне Витька прожужжал все уши про то, что Николай дурак и что "чем у женщины грудь меньше, тем она чувствительней, а женщина горячей изнутри". Я не стал спорить. Вите видней. К тому же грудь жены Савелия с виду тоже оказалась некрупной… Но дала она Вите резиновую лодку или не дала, я не знаю: мне эта вся кутерьма уже порядком надоела и я, выпив горячего глинтвейна, отправился домой.

© Yodli

© Copyright: Валдис Йодли, 2012

Свидетельство о публикации № 21204121947

Девятое Ава и Великая скорбь

Вот я сегодня вышел с утра на террасе кофе попить, глянул на мозаику свою и опять мне этот Витек-подсобник вспомнился. Уникальный экземпляр, однако, прямо как фригийский царь Мидас: тот к чему не прикасался — все в золото обращалось. Вот также и Витек, к чему не притронется — все в дерьмо оборачивается. Причем, легко так, без особых усилий…

Как то вызвал меня один штемпель серьезный, он в экологическом министерстве большой шишкой работает, усадил напротив себя. Стеклами в роговой оправе блестит:

— Архитектор, помощь твоя нужна, хочу каменный знак в нашей синагоге воздвигнуть. Из чистого лабрадорита. Ребе уже благословил, осталось установить и закрепить надежно. Эти не справятся, — кивает на двух охранников, — руки из жопы растут. Раввины тоже напортачат, я в Павшино им обелиск пожертвовал, так они его криво забетонировали. Нужны специалисты толковые, типа твоих бойцов. Если справитесь, то третий знак в Ракошине тоже вам доверю ставить. Берешься за работу?

— Как не взяться, Ростислав Семенович, — говорю бодренько, — И посложнее делали, — сам думаю: «хер тут откажешь, бля, два мента с пистолетами сзади стоят, еще застрелят при попытке побега» — Без проблем, все будет мармелад.

В воскресенье прикатили в синагогу, бродим по дворику еврейскому и на солнышке греемся — ждем когда знак приедет с моими мастерами. Вокруг антураж довольно несложный: облупленная каменная синагога на холмике стоит, напротив монастырь православный с огромными ступенями, промеж них, метрах в двадцати старая груша растет и под грушей площадка выкошена для будущего знака. В землю штырь железный вбетонирован и вокруг ходит живность всякая, кошки мявчат, куры навоз клюют и белая коза травку щипает.

— Куда ж они пропали? — Ростислав Семеныч недоумевает, — сорок минут уже ждем. Мы так ничего не успеем, а мне после обеда в аэропорт надо ехать.