Амулет мертвых

– Что-то мне нездоровится, может, потому они нервничают, – произнесла она.

Услышав её жалобу, он засмеялся. Любой бы проявил заботу, посочувствовал, а он засмеялся. Надо же, засмеялся!

– О, как же ты могла подумать, что я пропущу твой недуг, но и помочь, пока ты не просила, не смел, но сейчас иной случай, – улыбаясь, произнёс он и протянул к ней руки.

Он не коснулся её лица и головы, но тепло глубоко проникло в неё. Он свел запястья вместе, широко расставив пальцы, а потом повернул ладони, и пальцы оказались внутри, а запястья снаружи, напротив её плеч. Она почувствовала, как сила охватила её со всех сторон, а в центре неё скрутилась в тугой жгут, заставляя сделать глубокий вдох и вытягивая её по стойке смирно. Его руки продолжали движение. Ладонь правой руки повернулась пальцами вверх, а ладонь левой руки чуть отодвинулась от её плеча. И Оксана с удивлением обнаружила, что тело ей больше не подчиняется. Руки колдуна своим движением заставили её развернуться к нему спиной. Глаза её смотрели в голубое небо. Потом её голова закружилась, и всё поплыло. Она увидела сараи, поле, дом, нового подопечного с занесённой над её головой рукой...

Она вышла из высокого здания и оказалась на широкой проезжей части, побежала по ней. А ей навстречу неслись машины, она ловко уклонялась от них. На перекрестке дорогу ей преградил большой двухэтажный автобус. Из автобуса вышли её старые друзья и позвали с собой. Это было круто, денс в автобусе. Драм и стробоскоп, что ещё нужно для оттяга. Дверь в автобус закрылась, видны были только яркие белые вспышки, выхватывавшие из тьмы людей и предметы. Вспышка − и перед ней в прыжке застыл какой-то парень. Вспышка − его загородила большая грудь знакомой с первого курса. Вспышка − за стойкой сидит старикан с безвольно шатающейся рукой. Вспышка − парень смотрит в потолок пустыми глазницами. Вспышка − выпученные глаза на лице без носа и щек в упор смотрели на неё. Она дернулась.

И чуть не упала с кресла, на котором спала. Музыка не пропала. Множество барабанов продолжало отбивать басы. Она огляделась. Голова кружилась, в глазах было мутно. Вокруг двигались какие-то люди, они были одеты в цветные обтягивающие одежды. В руках у них были факелы, у некоторых их было по два и даже по три. И людей этих было много, похоже, они танцевали. «Я в каком-то клубе?». Нет, не может быть, слишком многое она помнила, что не могло быть просто сном. «Тогда где я?» – подумала она.

Зрение начало приходить в порядок, а голова меньше кружиться. Теперь она чётко видела, что сидела на вершине пирамидальной сцены, а вокруг неё двигались разукрашенные узорами голые люди, жонглирующие огнём. Пирамида стояла под огромным овальным куполом. У подножья располагалась площадка, на которой стоял длинный полукруглый стол. По окружности сидело несколько человек, и, похоже, до неё им не было дела. Одно кресло в центре пустовало, оно стояло, вне всякого сомнения, рядом с хозяином вечеринки. «Наверно, для меня стоит, – догадалась она. – Тогда почему я сижу здесь?», – всплыл следом вопрос.

Она оглядела себя. На ней было всё то же платье, её всё так же холодил амулет, который просто обязаны были отнять, но не отняли. Она пошевелила руками, ногами. Всё было в порядке. С ней обращались бережно и аккуратно. Обычно незнание порождает страх, но когда уже и бояться не можешь, рождается злость. Она была зла до безрассудства, так многого она не понимала. Обычно незнание порождает страх, но когда уже и бояться не можешь, рождается злость. «Я ему всю рожу расцарапаю, надо же, колдун нашелся, играет со мной, сука, как с мышкой. Вот я ему», – она оперлась о подлокотники, попыталась встать, но её подвели ноги. Точнее, она была уверена, что встанет, но не была уверена в том, что сможет сделать хоть шаг, не упав с вершины пирамиды.

Зрители представления, судя по всему, заметили её неуклюжую попытку встать на ноги. Глава стола поднялся, поднял руку с кубком и выпил. Ей вспомнились несколько матерных слов, которые помогали кратко охарактеризовать ситуацию, она впилась ногтями в подлокотники. Колдун же поставил кубок и пошел к ней. На его пути танцоры выстроились, образовав огненный коридор, пламя в котором крутилось вихрями.

Он шел, гордо, довольно улыбаясь. Она смотрела на его шествие. И вся подобралась, чтоб врезать ему как следует, когда он окажется достаточно близко. Шаг за шагом он приближался. Вот он для чего-то склонился над ней. Она приподняла руку и опустила ему на щёку. Его голова повернулась, он приподнял одну бровь, выпрямился и чуть не упал с пирамиды прямо в огненный коридор. Так смешно вдруг ему стало. Чтоб устоять на ногах, он опёрся на левый подлокотник кресла, рядом с её рукой. Она смотрела на него и думала, что получилось не так, как она ожидала. Она попыталась вновь поднять руку, но сил на это так и не нашла. Единственное, на что остались силы, это дышать и зло смотреть на ржущего маньяка.

Смеялся он довольно долго, потом извлек из-за пазухи платок, утёр слёзы. Выпрямился и произнёс: