Амулет Пандоры

Энди неуверенно кивнула. И стоило ей закрыть глаза, как вихрь звуков оттолкнул ее на шаг назад. Казалось, прямо сквозь нее несется с адским шумом поезд-призрак. Попробуй-ка опустошить сознание, когда одновременно внутри тебя закипает паровой котел, плещется горячий чай, воет огонь, свистит встречный ледяной ветер, блестящие от смазки движущиеся детали перемалывают кости и дрожит в конвульсиях земля, на которую положили прогибающиеся черные шпалы, как в древности доски на пленников, чтобы победители могли сидеть сверху и пировать.

В эту какофонию чувств проник спокойный голос Игнатиуса: «Сотри все, как тряпкой, сотри все лишнее». И, стоило махнуть воображаемой тряпкой (Энди представила, что вытирает исписанную химическими формулами школьную доску), часть звуков побледнела, развоплотилась, стекла белой меловой струей. Энди терла и терла: сначала исчез страшный паровоз, потом — вагоны, пропали гудение ветра и стойкий запах пропитанных шпал, испарился кислый привкус холодного металла и горячей произвесткованной воды. Затем Энди стерла снег, потому что не любила зиму. И сырую черную землю, которая одуряюще пахла. В пустоте и тишине она не сразу расслышала тихое журчание. Оно было здесь с самого начала, но Энди уловила его только сейчас. Невидимый лесной ручеек пробирался навстречу, и она сделала шаг к нему.

Дверь открылась бесшумно. Журчание воды стало более отчетливым. Энди нерешительно подошла к открывшейся комнате и, не оглядываясь на Игнатиуса, переступила порог. Дверь захлопнулась.

— Нет! — крикнул Игнатиус, но было уже поздно.

Он должен был пойти с ней, но для этого заходить в комнату нужно вместе. Игнатиус знал, какая дверь открылась Энди: самостоятельно она из нее ни за что не выйдет.

— Вытащу ее через час, когда разберусь с языковым барьером, — сказал статуе Пандоры Хранитель и направился к выходу.

Глава 9

Грот… Энди оказалась в пустой и огромной пещере. Дверь, в которую она зашла, исчезла, слившись со скалой. Энди провела рукой — холодный монолитный камень. Такие же ровные, как у винтовой лестницы, плиты казались продолжением сырого коридора — именно так Энди представляла себе комнату, в которую они должны были выйти с Игнатиусом вместо зала поклонения Пандоре. Может, Стихия вернула все, как было много сотен лет назад?

Своды зала терялись в сумраке — здесь не было окон, светильников или свечей, но света (интересно, откуда он тогда?) хватало. Энди прищурилась: там, где пещера заканчивалась тупиком, что-то виднелось. Медленно, оглядываясь по сторонам, боясь, что стоит ей наступить куда-то не туда, и из стен полетят отравленные шипы, а пол под ногами рухнет, Энди шла к противоположной стене зала.

Из скалы, журча и переливаясь, по пологому спуску сбегал ручеек. Он лился маленьким водопадом в подобие каменной чаши, которая была установлена прямо в скале и нависала над полом. Энди присела у чаши, чтобы дотронуться до воды.

— Странно, что тебе приглянулась именно эта комната. Я ожидал совсем другого, — Энди от неожиданности вскочила и, обернувшись, увидела Диония.

— Ты?! Как ты здесь оказался?

— Я подумал, что ты соскучилась, — пожал плечами демон, — мы не виделись со вчерашнего дня.

Дионий успел переодеться: остатки делового костюма, изрядно потрепанного после знакомства с учениками Хранителя, сменили джинсы и серая толстовка с нарисованным на ней черным прицелом. Капюшон был накинут на голову. Рукава кофты Дионий закатал до локтя.

Энди хотела что-то ответить ему, но только потрясенно вздохнула. Она поняла, что впервые видит руки Диония от запястья до локтя. И что они все татуированы. Из пламенных туч проступал нарисованный череп, а над огнем в темной тени витали кричащие души. Картинка была настолько правдоподобной, что у Энди пропал дар речи: может, это не татуировка? Казалось, будто сквозь красно-оранжевый, полыхающий и никого не щадящий огонь рвется наружу чье-то яростное лицо, а за ним, оставшись далеко позади, осуждающе витают проклятые духи.

— Так вот, я говорю, странно, что именно эта комната, — повторил Дионий, наслаждаясь ее замешательством: это немного развеселило его.

Энди с вызовом приподняла подбородок.

— Чем плоха комната Воды?

С видом всезнающего самодовольного нахала, который угадывался даже за опущенным на глаза капюшоном, Дионий чинно прошел к стене и облокотился на нее. Затем поднял глаза на Энди и ответил как можно невозмутимее и спокойнее.

— Тем, что это не комната Воды…

— Но здесь нет ничего, кроме этого водопада! — Энди, вдоволь насмотревшаяся на пустой зал и сводчатый потолок, не могла не возмутиться.

— А что ты услышала, когда выбирала комнату? — поинтересовался Дионий.

— Звук воды, журчание лесного ручья, ну, так мне показалось, — Энди растерянно поглядела в прозрачную воду. Дно каменной чаши было чистым: ни песка, ни ила — ничего. — Да тут больше и услышать-то нечего!

— Обычно человек, которого влечет эта комната, слышит тишину, — голос Диония странно отражался от стен, как будто зал становился то больше, то меньше. Иногда эхо совсем пропадало, а потом накатывало волной.