Амур-батюшка. Книга 1

— Мне сказали: «Читай». Я купил книги, — говорил Иван. — Буду потеть вместо тайги… Городские любят, когда складно сложено. Кто влюбится, читает своей… Вот смотри, вырастешь, ищи себе грамотного…

Он стал читать стихи ей и Татьяне. Стихи были про любовь и разлуку.

Вечером в избе Родиона собрались соседи. Женщины — празднично разодетые, в белых кофтах с расшитыми рукавами. Худенькие, приодетые девчонки в сарафанах сидели на лавке.

— Бабы наши ожили на Амуре и осипли на рыбалках, голосу ни у одной не стало, — говорил Родион.

— А девки хорошо поют, — оказал Сильвестр. — Еще рыбу не ловят!

— У нас невесты еще не выросли, — пояснял Родион. — Есть из новоселок, а наши еще маленькие, но поют хорошо.

— Мы сами еще молодые! — подхватил Спирька.

— А подрастут, можно сватать, — добавил Родион. — Находи нам женихов хороших. Только бы не бандистов. Ищи загодя!

Грянула гармонь. Девчонки затянули песню.

— Петровна, у тебя ладный голос, подтягивай!

— Гуляй, кума!..

— Девчонки еще молоденькие, а славно танцуют, — сказал Спиридон.

— Подрастут — и можно сватать! — твердил Родион.

В избу ввалились великаны братья Овчинниковы.

— Ну че, гулеваним? Давай, давай, — бубнил Санька Овчинников.

Заплясали бабы, замелькали платочки. Петровна проплыла по избе.

Легкая и стройная, в белых рукавах и сарафане, в толстых чулках и ботинках, Дуня вышла на середину избы. Она подняла голову и, разводя руками, легко проплыла по избе.

— Вот Ваньку выбери!

Дуня повела плечами, улыбнулась.

— Гляди — Дунька! Молоденькая, молоденькая, а какой змеей вильнула!

— Парень, ожгла? Куда теперь денешься?

— Эх, ма-а, забайкальские казаки! — пустился в пляс Бердышов.

По тому, как ловко и с каким притопом Иван прошелся по кругу, видно было, что мужик он еще молодой и бравый. Он надулся, вытаращил глаза, лицо его побагровело.

— Гляди, Ванька чего вытворяет!

— Эй, бурхан пляшет!

— Брюхан, истинно брюхан…

Бердышов и Дуняша, взявшись за руки уж после того, как стихла музыка, отделали несколько коленцев, как бы не желая уступать друг другу конец танца.

Иван вдруг схватился за голову и грузно пошатнулся на сторону. Дуня засмеялась.

— Ты что?

— Вы, дяденька, маленечко меня не придавили, — отстранясь, вымолвила она.

Иван взял ее за руки и развел их, клонясь к ее шее.

Дуняша вырвалась и отбежала.

Иван, пошатываясь, отошел к столу.

— Хоть бы и я тигру показывал? А что? — говорил Спирька.

— Усов меньше стало. Кто-то повыдергал! — сердился Родион. — Куда тигра без усов!

— Тебе бы бороду повыдергать! — пробасил Овчинников, желавший отвести от себя подозрения.

— Хотя бы, — безразлично ответил Спиридон. — Что, без бороды не проживу?

— Ты думаешь, эта тигра нам легко досталась?

— Скорей всего, что китайцы выдернули, — сказал Сильвестр. — Мы только в шутку об этом говорили, но ничего не делали.

— Какие шутки! — с досадой воскликнул Родион.

— Вот Овчинников свидетель! — сказал Сильвестр.

— Я ничего не знаю… Это, верно, китайцы!

— Родион, встретишь Ваську Галдафу, повыдергай у него косу — это, наверно, он, — сказал Иван, пристально приглядываясь к Овчинникову, замечая его смущение.

— Ну чего, весело у нас?

— Как не весело! — засмеялся Иван. — И девчонки у вас славные. Я всем женихов найду. А одну, как подрастет, сам просватаю!

— А ты не хотел на праздники оставаться, — хлопнул его Родион по спине.

Шишкин за гульбой повеселел.

Иван гулял во всех домах. Тамбовцы радушно принимали его. В деревне распустили слух, что Иван и Родион где-то добыли богатство.

На прощание Шишкин крепко поцеловал. Ивана, просил приезжать еще.

Голубые озера стояли на льду Амура, и похоже было, что уже нет пути. Иван ехал на риск.

— Иван Карпыч, погоди, — окликнул его на дороге полупьяный Спирька.

— Чего тебе?

— Я тебя уважаю. Я все знаю и никому не скажу. Я сон видел, — таинственно заговорил мужик, — будто пошел я ловить калуг, а на прорубях заместо рыбы…

На огороде ходили Спирькины жеребята. Молоденькая кобыленка подошла к перегородке и потянулась к Иванову жеребцу. Буланый задрожал и, раздувая ноздри, стал обнюхивать ее. Кобыленка жадно тянулась трепетными губами к его морде.

— Смотри, кони милуются. Жеребенок, а покрыться хочет, — перебил Иван.

— Это тебе мерещится все! Не покрыться, а жеребенок просто играет… Глупости все на уме…

Иван проворно слез, вспугнул жеребенка, с жестокостью ударил жеребца кнутовищем по морде и опять лег в розвальни.

— Ты шибко пьяный сегодня, — сказал Иван Спирьке. — Чего городишь — я не пойму. В другой раз потолкуем. Ну, будь здоров!

— И тебе не хворать, — снял шапку Шишкин.

Иван погнал коней.

Едва поравнялся он со Спирькиной избой, как из ворот выбежала Дуня. Увидевши коней, она ахнула и замерла.

— Ты чего, плясунья, ахнула?

— Маленечко вам дорогу не перебежала.

— Смотри, а то я бы тебя бичом, — проезжая, весело молвил Иван. «А ведь славная девчонка подрастает», — подумал он.

Через два дня, где верхом, а где вброд, бросив по дороге розвальни и навьючив тюки на коней, Бердышов с трудом добирался к Уральскому.

Глава тридцать первая