Амурский сокол. Путь Воина

Лесная изба была расположена в удивительно красивом месте. Огромная поляна полукругом огибая дом, словно держала его в объятиях с помощью растущих по краю деревьев. По правой стороне поляны, делая изгиб, протекал небольшой ручей. Ниже по течению была устроена запруда, то ли бобрами, то ли прежним хозяином – это он решил выяснить позже. Из окон избы, примыкающей задней стороной непосредственно к лесу, открывался потрясающий вид на закат. Благодаря тому, что лес, начиная с конца поляны, находился ниже уровня дома из-за крутого склона, почти весь участок, вверенный Никодиму, был как на ладони. Зелёный покров леса тянулся до самого горизонта, окрашенного оранжево-красным закатом на безоблачном небе.

Первым делом, помощник лесничего принялся за обустройство своего жилья и быта. Вычистил дом от хлама, оставленного прежним жильцом, отмыл, отскрёб до черна закопченные стены и потолок, занёс свой скарб, отремонтировал топчан, поправил входную дверь… Затем подготовил место в сарае для лошади. А ее пустил кормиться – в загоне росла трава по колено. Здесь не было хозяина несколько месяцев.

Пока возился наведением порядка в хозяйстве, наступили сумерки. Наскоро наварив кашу и вскипятив чай, Никодим поужинал и улёгся спать.

Снилась ему, что он проснулся на новом месте от запаха блинов. Открыл глаза, глядь, а у зева печи стоит Марья в белом вышитом фартучке. На сковороде шкворчит масло, а весь дом заполнен умопомрачительными аппетитными запахами. Никодим протер глаза и осмотрелся. Точно – лесная изба. Вон, и ружьё его висит на гвозде, и стена, собственноручно вычищенная, блестит желтыми боками брёвен. Посмотрел в окно, а там темно. «Что за черт?!» Хочет позвать Марью, но не может. Вдруг она поворачивается, но на Никодима смотрит улыбающееся лицо Ликин.

– Никодзиим! Цы проснулся?! Всцавай, сейчас будем блинчики кушаць!

И тянет к нему руки. А руки то марьины… Он их помнит. Такие мягкие, пухлые, нежные… Образ Ликин исчез, только Марьин остался… Она взяла его за руки, повела через комнату к двери.

Открывает входную дверь, а там баня жарко натопленная. Полезли на полок. Никодим раздетый, а Марья, как была в платье с фартучком, так и сидит в ней. Ей совершенно не жарко – Никодиму мочи нет терпеть. Полез вниз, на пол, облиться холодной водой. Ищет, шарит руками, а воды-то нет. Нашарил кое-как ручку двери, толкнул со всей силой и… проснулся от грохота упавшего стула. Никодим встал, взглянул в окно – утро уже – поставил стул на место у топчана, попил воды, снова сел, подумал немного, отходя от дурмана сна и стал одеваться.

Лошадь Никодима, по кличке Гроза, встретила хозяина, красиво вскинув голову с чёрной гривой. Он был той редкой «горностаевой» масти – серая в яблоках шерсть в сочетании с чёрными гривой и хвостом, что придавало ей схожесть с горностаем. Кличка кобылы соответствовала ее характеру – во время сабельных атак на китайские посты бесстрашно наседала на врага как грозовое облако. И не раз выносила Никодима из, казалось, безнадежных ситуаций. За время походов и короткой войны они здорово подружились.

Сейчас Гроза мирно паслась в загоне посреди безбрежной таежной зелени. Похоже на то, что она недавно встала на ноги – рядом поблескивало полотно примятой травы.

– Ну что, Гроза! – окликнул ее Никодим, протягивая небольшой кусочек сахара. – Нравится тебе здесь?

В ответ лошадь тихо заржала и потянулась губами к ладони – та еще сладкоежка, знает хозяин.

Помощник лесного смотрителя решил сделать обход вверенной территории и, заодно, познакомиться с лесом. Грозу не стал брать, а, оставив ее в загоне, пошёл пешком – тайга не любит суеты. Никодим, на первый раз, двинулся по правой просеке. Путь пролегал через ручей, делающий крутой изгиб у поляны. Мужчина перебрался на другой берег по стволу упавшего поперёк дерева, балансируя с помощью карабина. Спрыгнув на землю. подобрал вещмешок, который перебросил перед тем, как взобраться на импровизированный мостик. В мешке была провизия на день, спички, топор, ручная пила и сменная одежда. Это был теперь ежедневный запас для обходов участка.

Просека, по которой он шёл, была достаточно ухожена. При необходимости по ней можно было проехать на телеге с лошадью. Но пройдя вёрст пять, Никодим наткнулся на валежник – несколько сухих деревьев были сломаны ветром и лежали преграждая путь. Мужчина потратил полдня, распиливая стволы на части и расчищая пространство просеки.

Работа спорилась, но он не забывал прислушиваться к звукам леса – шуму деревьев, крику сов, пению птиц. Свой лес – есть свой лес. Надо научиться различать. Иной человек, если он не вырос в лесу, пройдёт по территории, не придавая никакого значения тому, где находится. Ему вся тайга на одно лицо. Другое дело, если ты, волею судьбы, обязан находиться здесь. Значит, надо знакомиться. Показать себя тайге – мол, вот он я, прошу любить и жаловать. А самому постараться познать лес: руками трогать деревья, погладить, поговорить с ними, узнать, где лежбища зверей, их берлоги, тропы, чтобы не попадаться на их пути, зря не шуметь.