Ана Ананас и её криминальное прошлое

– Это не кофе. Это аканторетус, нечто среднее между колой и жевательной резинкой с ароматом скошеной травы, – благодушно сообщила Рената, делая большой глоток благоухающей жижи. – Попробуй. На вкус неплохо.

Я не стала пробовать. В отместку Рената провела мне небольшой спецкурс по ненатуральным кофейным сортам. Даже не подозревала, что такой дебилизм существует в реальности. Думала, может, выдумывает всё она, больной человек. Понимаете, если человек интересуется только маленьким и выходит из комнаты лишь по большой нужде, это может сказываться на психическом самочувствии. Детский кофе со вкусом творожных сырков – можете себе представить такое? А как бы вам понравился болотный кофе? Такой, оказывается, тоже бывает. Рената пила его один раз, но он пришёлся ей по душе. Хотя на самом деле и это был не кофе. Вот сибирский кофе был уже почти кофе, правда не сибирским (от настоящего сибирского можно было умереть, если пить до совершеннолетия. Он был просто забористым, а не кофейным. Как будто насыпали лакрицы в чай. От него пробирало.

Рената добавила, что от всего этого великолепия ей приходится отказываться, пока общественным питанием здесь рулят такие дикари, как мой папа. Про папу она уже не говорила, но примером мог быть он или, скажем, капитан Озбей. Или братья БиничкиБркович-Вукович по кличке красные кхмеры (их называют так не потому что они и вправду кхмеры, а потому что лица у них красные, и кашляют они одинаково – «Кхмер-кхмер»). Короче, банда Бармалеев. Хорошо, что сейчас можно заказать по Интернету некоторые кофейные ингредиенты. Но вообще-то, это ужасная трагедия, что кофейни на Репербане не приживаются.

– А вот приживаются, – возразила я, стараясь говорить небрежнее. – Появилась у нас вроде одно местечко. Супермен Ча-ча!

Тут Рената Колицер надела обычную свою маску безразличия ко всему окружающему (кроме маленького стаканчика, в котором она продолжала помешивать блёстки чем-то напоминающим швейную иглу расплющенную на конце). Но я-то видела, что волшебное слово «Супермен Ча-ча» её зацепило!

Я подошла к окну и принялась смотреть на красный платан, раскинувшийся под окнами. Потом на припаркованный у дома малолитражный, почти пластмассовый «жук», тоже красный. Потом на подготовку к демонстрации на той стороне улицы (конечно красной, а какой же ещё). Выждав сколько могла, я развернулась лицом к Ренате Колицер, посмотрела ей в глаза и постучала пальцами по клубничным обоями.

Тут Ренату наконец прорвало:

– Что ты имеешь в виду? Опять «Супермен Ча-ча»? Надолго ли в этот раз?

– Не знаю, – сказала я неуверенно, поскольку действительно не знала, о чём идёт речь. – Я потому и интересуюсь, потому что хочу туда пойти.

– Ты?

– Агась, все туда ходят – плела я, продолжая глядеть куда угодно, только теперь уже не Ренате в глаза.

– Ещё там работает мой друг. Его зовут Динг. Он крут.

Моя подруга схватилась за сердце.

– Нет! Раньше в «Чаче» работал Бонго!

Я пожала плечами. Рената взволнованно хлебнула своего верблюжеколючкового кофе и начала говорить.

– Когда мне было столько же лет, сколько тебе, мы познакомились с Бонго. Он словно загипнотизировал меня. Я поняла, что это мой единственный шанс. Иначе у меня никогда в жизни не будет нормального парня. И я пришла на свидание, несмотря ни на что. Правда, закончилось это плохо. Херр Павловский гнал нас с рындой в руке аж до противоположного берега Эльбы!

На этих словах обычный надменный вид Ренаты Колицер слетел, будто в её сторону дул штормовой ветер. Она заплакала.

– Плюнь. Теперь всё будет в порядке, – успокаивала я её, – можешь не беспокоиться. Будет теперь тебе и Бонго и Конго. И что за дикость, гнать людей с рындой… Вообще, скоро на Репербане будет куча кафе. И аканторетусный кофе не надо заказывать по Интернету.

Пожалуй, мне ещё долго придётся мне отмываться от этого жуткого количества вранья. Я врала вдохновенно. Не задумываясь ни на секунду. Я даже не знала, зачем это делаю. Скорее всего, ради любимой подруги Ренаты. А впрочем, может и просто так. Не уверена.

2

Ладно. Пускай у Колицер зуб тает на всякие кофейные дела. Может, это определённый вид извращения. А, может, и нет. Наверняка это самый обычный бзик. Так рассуждала я, скрипя ногами по насквозь промокшей резиновой велосипедной дорожке.

Может, она ненавидит всех вокруг просто так? Нельзя же так ненавидеть человека просто за то, что он продаёт хлопальшиков, а не кофе? А может, это просто у неё такой взрослый взгляд на вещи, которого мне не понять. Скажем, война Алой и Белой Розы произошла не из-за настоящих роз, и всё оказалось гораздо сложнее, чем я думала в детстве. Только в детском саду кажется, что всё вокруг просто. Может, Ходжа с Олли не просто так копают связи чужаков с кофе. Но должна тут быть и другая причина, просто более доступная. Специально для таких дур, как я, раз уж я в это ввязалась.