Ана Ананас и её криминальное прошлое

– Смотри не усрись. – хмуро сказал он, вычёркивая тянучки из ценника.

«Красную шапочку» удалось купить в другом магазине, где Ходжа убедил продавца, что сохранит бутылку до совершеннолетия. Бутылка шампанского требовалась ему лишь «для ощущения целостности вечера». Я осторожно спросила, что он имеет в виду. Как должна повлиять на целостность вечера «Красная шапочка»? Ходжа и сам толком не знал. Просто надеялся, что с бутылкой шампанского уж точно всё будет тип-топ.

Ладно, хоть маленьких бургеров из тянучки он набрал, хоть отбавляй. Есть хотелось так, что сосало под ложечкой. То, что эту мелочь так обожала Рената, меня уже не смущало.

Мы сидели на мокрой набережной и лопали резиновые бургеры. Поглядывали на запечатанную бутылочку «Красной шапочки». Пытались понять, что такое «целостность вечера». Бутылка была мутно зелёной? c красной фольгой на горлышке. Странно, но от неё и вправду создавалось праздничное настроение – скажем, как от рождественской ёлки или тыквы на Хэллоуин. Да и тянучка оказалась вполне себе праздничной. По мне, так это и была настоящая репербанская пища. В отличие от биологически безупречных маленьких бургеров, которые любит Рената Колицер, наши бургеры были просрочены до такой степени, что Ходжа мог спокойно наколоть ими дров или спилить пару ореховых кустов рядом со школой.

Когда разговариваешь о всякой ерунде, не обходится и без разговоров о смысле жизни. Во время такого разговора, Ходжа прибодрил меня, сказав, что не только я не в силах понять истинного смысла того, что творится последнее время в жизни на Санкт-Паули.

Вот, скажем, Ходжа Озбей. Он ведь не всю жизнь провёл на Репербане и даже в Гамбурге жил не всегда. И он тоже не всё понимает с первого раза. Кроме него ни черта не понимают здесь Олли и Бюдде (это уж совсем по секрету). Они не живут на Репербане с рождения – один из Берлина приехал, второй аж с нидерландской границы в Вестфалии. И поэтому тоже не догоняют. Один лишь Барсук в Гамбурге родился и вырос – по крайней мере, рос до своих двенадцати лет. И ходит он в верхнюю школу, а не в нижнюю. Может, поэтому, Барсук никогда не загружает себя вопросами. Живёт, как живётся и всё тут. Наш Барсук никогда бы не стал и думать о жизни. Из меня же с Ходжей экзистенциальные вопросы попёрли, едва только мы начали разговор по поводу традиционного репербанского образа жизни.

Ходжа признался, что в кофейной истории для него просто дофига непонятного. Искать смысл в записках Павловского было всё равно, что удить рыбу в мутной воде. Самое странное, что в завещании не нашлось ни единого слова о женщинах. Всё о мужчинах – кофе, да чёрт с граммофоном в руке! Будто женщина не может кофе попить, в самом деле. Как можно женщин не упоминать, да ещё и в таких делах, как будущее целого квартала Санкт-Паули!

Ходжа кипел. Я лишь кивала. По женщинам Ходжа был мощнейшим специалистом. Почувствовав на своей шкуре, сколько головной боли может принести жизнь, когда становишься предметом исследований Ходжи Озбея, я решила со всем соглашаться. Держалась до тех пор, пока он не дошёл до объяснений, чем женщины отличаются от мужчин. Здесь меня возмутило многое. Ходже пришлось признать, что я была проинформирована о женщинах больше чем он. Впрочем, это не мешало ему в ответ на каждый мой довод отчаянно спорить. Он вносил коррективы во все известные и неизвестные факты о женщинах. «Красная шапочка», стоящая на кнехте, была у нас чем-то типа путеводного маяка. Более примитивного, хотя и располагающего к размышлениям о женщинах, дизайнерского решения, чем у неё на этикетке, выдумать невозможно.

Глядя, как отражается в её толстом стекле Регельтурм, я все думала: эх, господин Павловский. Не учитывать роль женщин в таком тонком вопросе! Вот так образ мысли для наивного гамбургского Бармалея, который не высунув голову за пределы Репербана, всех срисовывает по собственному образу и подобию. Жена господина Павловского была верна ему всю свою жизнь и ушла в мир иной за год до его собственной смерти. Оттого и наличия женщин среди предателей старик не учёл. Я же считала, что женщины тоже вполне могут быть прожжёнными баристами. Им только дай шанс.

– Поэтому Олли и думает, что тебе нельзя давать тебе шанса, – сказал Ходжа Озбей. – А я тебе доверяю.

– Мне уже все равно, – преувеличенно бодро ответила я. – Я вам не пример. Давай другие примеры, женский пупок.