Анафем

Она перевела взгляд с моего лица на столы, медленно заполняющиеся усталыми инаками, затем – на луг и башни Тредегара.

– Меня вызвали сюда, чтобы организовывать людей. Этим я и занимаюсь.

– Но не так, как хотела власть?

Ала мотнула головой.

– Всё куда сложнее, Эразмас.

От звука моего имени, произнесённого её голосом, у меня оборвалось сердце.

– Оказывается, когда создаёшь организацию, она обретает жизнь… начинает жить по собственной логике. Думаю, если бы я занималась этим раньше, я бы знала, что так будет. Подготовилась бы.

– Не надо себя казнить.

– Я себя не казню. Это ты рядишь меня в эмоции, как куклу в одёжки.

Меня охватило старое чувство: смесь злости, любви и желания испытывать их снова и снова.

– Понимаешь, с самого начала было ясно, что конвокс уязвим. Очевидная мишень, если пакт начнёт военные действия.

– Пакт?

– Мы зовём их ПАКД – Пангея, Антаркт, Кватор, Диасп. Менее антропоморфно, чем Геометры.

Я подавил желание сказать: «Но они антропоморфны!»

– Знаю, – сказала Ала, глядя на меня. – Они антропоморфны. Не важно. Мы зовём их ПАКД.

– Я тоже удивлялся. Как-то рискованно согнать всех умных людей на одну квадратную милю.

– Да, но за это время меня выдрессировали понимать: рискованно всё. Вопрос лишь в том, что мы приобретаем, идя на конкретный риск.

На мой вкус это сильно напоминало прехню, которую несут эксы, не потрудившиеся определить свои термины. Однако для Алы явно было жутко важно, чтобы я её выслушал, понял и согласился. Она даже на несколько мгновений накрыла мою руку своей, что подействовало на меня сильнейшим образом. Я старательно изобразил, что обдумываю и принимаю её слова.

– Приобретаем мы в данном случае то полезное, что конвокс, возможно, успеет сделать, прежде чем его разбомбят? – спросил я.

Очевидно, я выдержал проверку, потому что Ала продолжила:

– Мне поручили заниматься снижением риска. Это прехня, означающая, что, если ПАКД выкинет что-нибудь по-настоящему плохое, конвокс должен разлететься, как мухи от мухобойки. И не беспорядочно, а систематическим, запланированным образом – ита называют это операцией «Рассредоточение», – и мы будем в авосети, чтобы выполнять основные функции конвокса даже после того как разбежимся в разные стороны.

– И ты занимаешься этим с самого начала? С тех пор, как тебя призвали?

– Да.

– То есть ты сразу знала, что будет конвокс?

Она покачала головой.

– Я знала, что они… что мы готовим конвокс. Я не знала, состоится ли он на самом деле и кого призовут. Когда он замаячил впереди, планы, которые я составляла, обрели чёткость и глубину. И тогда я поняла, что это неизбежно.

– Ты о чём?

– Что фраа Корландин говорил нам о Пробуждении?

Я пожал плечами.

– Ты училась лучше меня. Конец Древней матической эпохи. Ворота древних матиков распахнулись – иногда их просто срывали с петель. Инаки вышли в мир… ладно, кажется, я вижу, к чему ты ведёшь.

– Мирская власть, возможно, сама того не понимая, поручила мне составить планы Второго пробуждения, – сказала Ала. – Потому что, Раз, не только Тредегар распахнёт ворота. Если начнётся война с ПАКДом, все конценты должны будут рассеяться. Инаки сольются с основным населением. Но мы по-прежнему будем общаться по авосети. Что означает…

– Ита, – закончил я.

Ала кивнула и улыбнулась, воодушевляясь перспективой, которую рисовала.

– В каждой ячейке странствующих инаков будет ита. Барьер сохранить не удастся. Рассредоточение будет выполнять некие задачи. Не те, которыми традиционно занимались инаки, а сиюминутную мирскую работу.

– Вторая эпоха Праксиса, – сказал я.

– Вот именно!

Алин энтузиазм заразил и меня, но тут я вспомнил, что так будет, только если начнётся война. Ала, видимо, подумала о том же, и лицо у неё посуровело, как будто она на совещании с высокопоставленными военными.

– Это началось, – сказала она, и я понял, что под «этим» подразумевается движение, о котором говорил Лио, – это началось на встречах с руководителями ячеек. Понимаешь, у ячеек – групп, на которые мы поделимся, если начнётся Рассредоточение, – есть главы. Я встречалась с ними, знакомила их с планами эвакуации и составом ячеек.

– Так всё уже…

– Решено. Да. Каждый на конвоксе приписан к своей ячейке.

– Но я не…

– Тебе не сообщили, – сказала Ала. – И вообще никому, кроме руководителей ячеек.

– Вы не хотите, чтобы люди тревожились и отвлекались от работы, поэтому не ставите их в известность.

– Скоро всё изменится. – Она огляделась, как будто ждала, что изменения начнутся прямо сейчас. Я проследил её взгляд и заметил, что на одном краю открытой трапезной припарковалось ещё несколько военных грузотонов. Солдаты монтировали акустическую систему.

– Вот почему мы едим вместе. – Ала издала короткий смешок. – И вот почему я вообще ем. Первая моя человеческая еда за три дня. Наконец-то я могу просто сидеть и смотреть на результат.

– Что должно произойти?

– Каждый получит рюкзак и указания.

– И вы не случайно делаете это под открытым небом, – сказал я.