Анафем

– Вот, теперь ты думаешь, как Лио, – одобрительно заметила Ала, откусывая хлеб. Она прожевала и продолжила: – Стратегия сдерживания. ПАКД увидит, что мы делаем, и, надо надеяться, поймёт, что мы готовы рассеяться. И тогда у него будет меньше стимулов уничтожать Тредегар.

– Разумно, – сказал я. – Подозреваю, через минуту у меня будет ещё уйма вопросов. Ты что-то говорила про встречи с руководителями ячеек?

– Да. Ты знаешь инаков. Ничто не принимается на веру. Каждое слово надо обсудить с четырёх разных сторон и во всём докопаться до сути. Я встречалась с группами по шесть руководителей зараз. Объясняла им их права и обязанности, проигрывала возможные сценарии. И в каждой группе находились один или два человека, которые хотели идти дальше, чем остальные. Представить события в более яркой исторической перспективе, сравнить их с Пробуждением и так далее. То, о чём рассказал тебе Лио, выросло из этих встреч. Я просто не успевала ответить на все вопросы в отведённое время. Я составила список этих людей и сказала им: «Позже мы встретимся и обсудим ваши соображения. На лукубе, потому что другого времени у меня нет». И так получилось – к добру или к худу, – что начало нашего лукуба совпало с Посещением Орифены.

Заработали репродукторы. Иерархиня попросила, чтобы «называемые лица» подходили к грузотону, где солдаты вскрывали коробки с заранее упакованными армейскими рюкзаками. Иерархиня, вероятно, впервые говорила в микрофон, но довольно быстро освоилась и начала перечислять фраа и суур. Те, чьи имена называли, неуверенно поднимались с мест и по проходам между столами шли к машине. На какое-то время все разговоры смолкли, затем возобновились в другом, более взволнованном тоне. Посыпались восклицания и догадки.

– Ясно, – сказал я. – Значит, ты сидишь на лукубе с самыми упрямыми, самыми решительно настроенными руководителями ячеек…

– Совершенно замечательными людьми, кстати! – вставила Ала.

– Охотно верю, – сказал я. – Но все они хотят глубже вникнуть в суть, и тут вы узнаёте про бедную девушку с Антаркта, которая пожертвовала жизнью…

– И про то, что сделал для неё Ороло, – напомнила Ала. И тут она умолкла, потому что горе застигло её врасплох. Мы смотрели или притворялись, будто смотрим, как инаки возвращаются на свои места. У каждого был на плече рюкзак, на шее – шнурок с биркой.

– Так или иначе, – севшим голосом продолжила Ала и сделала паузу, чтобы откашляться, – я думала, мы будем говорить до рассвета и всё равно не придём к согласию. Ничего подобного. Нам даже не пришлось ничего обсуждать. Все разом поняли, что надо вступить в контакт с фракцией, отправившей на Арб молодую женщину. И даже если мирская власть будет против, после нашего ухода в Рассредоточение…

– Она не сможет нам помешать?

– Вот именно.

– Лио вроде бы что-то говорил про лазерные маяки больших телескопов?

– Да. Это обсуждалось. И даже, насколько я понимаю, делалось.

– Чья была идея?

Она не ответила.

– Пойми меня правильно. Идея гениальная!

– Её придумал Ороло.

– Но ты не могла с ним говорить!..

– Ороло её осуществил, – нехотя проговорила Ала, пристально следя за выражением моего лица. – В Эдхаре. Год назад. Один из коллег Самманна нашёл подтверждение в МиМ.

– Подтверждение?

– Ороло запрограммировал лазер так, чтобы луч нарисовал в небе аналемму.

Месяц назад я принялся бы с пеной у рта доказывать, что такого не может быть, но теперь только вздохнул.

– Значит, Лодогир на пленарии попал в яблочко. Угадал практически всё.

– Или так, – сказала Ала, – или он изменил прошлое.

Я не рассмеялся.

Ала продолжила:

– Тебе следует знать, что Лодогир входит в ту группу, о которой я говорила.

– Фраа Эразмас из Эдхара, – объявил голос.

– Ладно, – сказал я. – Пойду узнаю, в какую ячейку ты меня записала.

Ала мотнула головой.

– Нет. Ты ничего не узнаешь, пока не придёт время.

– Как же мы отыщем свою ячейку, если не будем знать, кто в ней?

– Если это произойдёт – если будет отдан приказ, – бирка включится и покажет тебе, куда идти. Те, кого ты там увидишь, и будут твоей ячейкой.

Я пожал плечами.

– Звучит вполне разумно.

Внезапно Ала помрачнела – я не мог понять отчего. Она подалась вперёд и схватила меня за руку.

– Посмотри на меня, – сказала она. – Посмотри на меня!

Я посмотрел. В глазах у неё стояли слёзы. Такой Алы я ещё не видел. Наверное, похожее лицо было у меня, когда я в открытую дверь воздухолёта увидел Ороло перед воротами Орифены. Ала хотела передать мне что-то, чего не имела сил или права вложить в слова.

– Когда ты вернёшься за стол, меня здесь уже не будет. Если мы не увидимся до того, как всё произойдёт, – по её голосу я понял, что так и будет, – знай, что я приняла ужасное решение.

– Мы все их принимали, Ала! Знала бы ты про мои последние несколько ужасных решений!

Ала замотала головой, требуя, чтобы я её понял.

– Нельзя ли всё как-нибудь исправить? Отыграть назад?

– Нет! Я хочу сказать, что приняла ужасное решение в том же смысле, в каком Ороло принял ужасное решение перед воротами Орифены.

Только минуту спустя до меня дошло.

– Ужасное, – сказал я, – но правильное.