Анафем

– Некоторые толковали его слова в таком смысле, отсюда и нападки. Но это, вероятно, ошибка перевода. Халикаарн жил до Реконструкции, поэтому писал не на орте, а на одном из языков своего времени. Переводчик на флукский оказал ему медвежью услугу, выбрав неправильное слово. Халикаарн не представлял себе чего-то вроде железы. Он думал о неотъемлемой способности мозга, не заключённой в каком-то специфическом комке живой ткани.

– Это уже легче принять всерьёз. Отлично, – сказал я, чувствуя, что Крискан готов пуститься в многословное оправдание Халикаарна. – И как эта способность вписывается в его объяснение того, что происходит на схеме?

– Есть данные особого рода, отличные от тех, что мы распознаём глазами, ушами и так далее. Они как-то попадают в Арбскую причинно-следственную область и воспринимаются Халикаарновым органом.

– Это порождает больше вопросов, чем ответов, – заметил Лио.

– На вопросы оно вообще не отвечает, – объяснил Крискан. – Это не попытка ответить на вопросы, а способ расставить фигуры на доске, согласовать терминологию и так далее. Итак. Теорические сущности ГТМ – треугольники, теоремы и другие чистые концепции – зовутся кноонами.

– Кнооны, есть! – сказал Лио.

– Между нами и ГТМ существует связь, какая – ещё предстоит выяснить. Халикаарн не дал ей названия, но она обозначается стрелкой, так что её стали называть Халикаарновой стрелкой.

– Халикаарнова стрелка, есть!

– Халикаарнова стрелка – односторонняя пропускная система данных о кноонах. Эти данные попадают в Арбскую причинно-следственную область в результате малопонятного процесса, называемого Гилеиным потоком, и действуют на Халикаарнов орган. Таким образом мы о них узнаём.

– Гилеин поток, есть!

Крискан пришёл к выводу, что Лио ему не очень по душе, но героически сохранял терпение. Я занял позицию содискурсанта, отпихнув Лио плечом. Тот картинно растянулся на дороге, как будто его сбил летящий на полной скорости кузовиль. Я, не обращая на него внимания, обратился к Крискану:

– Итак, терминологию мы утрясли. Что дальше?

– Дальше мы пропустим полтора тысячелетия, – сказал Крискан, – и поговорим о шаге, который сделали Эразмас и Утентина, когда решили посмотреть, что будет, если рассматривать эту схему как один простейший пример ориентированного ациклического графа, или ОАГа. «Ориентированный» означает, что по ребру можно двигаться только в одну сторону. «Ациклический» – что стрелки не могут замыкаться в круг, например, если у нас есть стрелка от А к Б, то не может одновременно быть стрелки от Б к А.

– А зачем это оговаривать?

– Ацикличность требуется, чтобы сохранить фундаментальную доктрину протесизма: кнооны неизменны. Если бы стрелки шли по кругу, то события в нашей вселенной могли изменить Гилеин теорический мир.

– Конечно, – сказал я. – Теперь, после твоих слов, мне это очевидно.

– Схема, – продолжал Крискан, указывая на чертёж с двумя квадратиками, – на взгляд метатеорика, просто неверна.

– Что значит «просто неверна»? Как можно делать такие заявления?

– В метатеорике это вполне законный шаг. Ты должен постоянно спрашивать себя: «почему всё так, а не иначе?» И проверив, таким образом, эту схему, ты тут же сталкиваешься с проблемой: почему миров два? Не один, не много, а два? Можно нарисовать схему только с одним миром – Арбской причинно-следственной областью – и нулём стрелок. Это вызовет очень мало возражений у метатеориков (по крайней мере у не-протесистов). С другой стороны, можно допустить, что «миров много» и постараться доказать, почему такое возможно. Но доказать утверждение: «Мира два – и только два!» не легче, чем утверждение: «Миров ровно сто семьдесят три, а все, утверждающие, что их сто семьдесят два, – сумасшедшие!»

– Ладно, если сформулировать так, я согласен, что это чудно́. Как когда богопоклонники утверждают, что их писание состоит из тридцати семи книг, а всякий, кто назовёт другое число, должен умереть.

– Да, по этой самой причине протесизм действует некоторым на нервы. Поэтому шаг Эразмаса – Утентины состоит в том, чтобы сказать: «верное для одного ОАГа, должно быть верно для другого» и допустить существование других ОАГов с другим количеством миров.

Крискан снова взял палку и нарисовал вот такую схему:

– Этот ОАГ называется «товарный состав», – объявил Крискан. – В топологии товарного состава существует (возможно, бесконечное) множество Гилеиных теорических миров, находящихся в иерархической зависимости, каждый «более протесовый», чем следующий, и «менее протесовый», чем предыдущий. Так вводится понятие аналогового протесизма. В исходном протесизме протесовость – свойство бинарное, числовое.

– Мир либо протесов, либо нет, – перевёл я.

– Да. Здесь же градации протесовости допускаются.

– Не просто допускаются, – сказал я. – Они необходимы.

– Да, – проговорил Крискан рассеянно. Он рисовал следующую схему.