Анализ крови

Девушка содрогнулась в ненависти к самой себе и сложила руки в два вопросительных крючка. Однако теперь, нацеленные на ее собственную плоть, они застыли в каких-то дюймах от того, чтобы разорвать до крови это красивое лицо.

Я крепко схватил ее за руки. Какое-то время Нона боролась, осыпая меня грязными ругательствами, затем взорвалась всхлипываниями. Казалось, она вся как-то съежилась, стала меньше. Она долго плакала, уткнувшись мне в плечо. Когда слезы наконец закончились, она бессильно рухнула мне на грудь, немая, обмякшая.

Я усадил ее на стул, вытер лицо салфеткой и другую прижал к своей щеке. Кровотечение прекратилось. Подняв с пола нож, я бросил его в раковину.

Нона сидела, уставившись на стол. Я взял ее за подбородок. Чернильно-черные глаза остекленели и не фокусировались.

– Где Вуди?

– Там, в комнате, – безучастно сказала она. – Спит.

– Покажи.

Нона нетвердо поднялась на ноги. Прицеп был разделен рваной занавеской для душа. Я отдернул ее.

В душном помещении в дальней части прицепа царил полумрак. Обстановка состояла из всякого хлама, купленного на распродажах. Пластиковые стенные панели под березу были покрыты глубокими царапинами. На гвозде криво висел календарь. На дешевом радиоприемнике на дешевом пластиковом столе ярко светились цифры часов. На полу валялись журналы для подростков. Обтянутый синим плюшем диван был раздвинут, превратившись в двуспальную кровать.

Под выцветшим клетчатым одеялом спал Вуди, разметав по подушке медно-рыжие волосы. На тумбочке у изголовья лежали комиксы, игрушечный грузовик, пузырек с таблетками. Витамины.

Дыхание мальчика было ровным, но затрудненным, губы у него распухли и пересохли. Я прикоснулся к его щеке.

– У него жар, – сказал я Ноне.

– Это пройдет, – с вызовом ответила та. – Я даю ему витамин С.

– И как, помогает?

Отвернувшись, она покачала головой.

– Нона, его нужно отвезти в больницу.

– Нет!

Согнувшись пополам, она обхватила руками детскую головку. Прижалась щекой к щеке Вуди, поцеловала его в закрытые глаза. Мальчик улыбнулся во сне.

– Я вызову «Скорую помощь».

– Здесь нет телефона! – с ребяческим торжеством объявила Нона. – Вам придется отправиться на поиски. А когда вы вернетесь, нас здесь уже не будет.

– Вуди очень болен, – терпеливо произнес я. – Каждый дополнительный час задержки увеличивает нависшую над ним опасность. Мы поедем вместе, в моей машине. Собирайся.

– Ему сделают больно! – крикнула Нона. – Как и раньше. Воткнут иголки ему в кости! Поместят его в пластмассовую тюрьму!

– Нона, выслушай меня. У Вуди рак. Он может умереть.

Она отвернулась.

– Я вам не верю.

Я взял ее за плечи.

– А ты поверь. Я говорю правду!

– С чего вы так решили? Потому что вам сказал этот полоумный врач? Он ничуть не лучше всех остальных. Ему нельзя верить. – Девушка повела бедром так, как делала это в клинике. – Ну откуда у Вуди может быть рак? Он никогда не курил, не дышал никакой заразой! Он же ребенок!

– У детей тоже бывает рак. Ежегодно эту страшную болезнь выявляют у тысяч малышей. Никто не может сказать, почему они заболевают, но это так. Практически всех их можно лечить, и многие вылечиваются. Вуди один из них. Дай ему шанс.

Нона упрямо нахмурилась.

– В больнице его травят ядом!

– Чтобы победить болезнь, нужны очень сильные лекарства. Я вовсе не говорю, что это безболезненно, но спасти Вуди жизнь может только медицина.

– Это тот полоумный врач попросил вас сказать мне это?

– Нет. Это я говорю тебе от себя. Вы можете не возвращаться к доктору Мелендес-Линчу. Мы найдем другого специалиста. В Сан-Диего.

Мальчик захныкал во сне. Бросившись к нему, Нона стала негромко напевать колыбельную без слов, гладя его по голове. Вуди успокоился.

Нона взяла его на руки и принялась укачивать. Один ребенок нянчит другого. Безупречные черты лица задрожали, снова появились слезы, неудержимым потоком хлынувшие по щекам.

– Если мы придем в больницу, его заберут у меня. Лучше я буду ухаживать за ним здесь.

– Нона, – сказал я, собирая все свое сострадание, – есть вещи, которые не по силам даже матери.

На какое-то мгновение она перестала укачивать мальчика, затем продолжила снова.

– Я только что был в доме твоих родителей. Видел теплицу и читал дневник твоего отца.

Девушка вздрогнула. Она впервые слышала о дневнике. Но, быстро подавив удивление, она притворилась, будто не замечает меня.

Я продолжал негромко:

– Я знаю, что тебе довелось пережить. Все началось после гибели черимойи. У твоего отца скорее всего уже давно было не все в порядке с психикой, но неудача и собственное бессилие его доконали. Он попытался вернуть уверенность в своих силах, разыграв из себя господа бога. Сотворив собственный мир.

Девушка напряглась. Опустив мальчика, она нежно положила его голову на подушку и вышла из комнаты. Я последовал за ней на кухню, поглядывая на нож в раковине. Приподнявшись на цыпочках, Нона взяла бутылку виски с верхней полки шкафчика, налила себе половину кофейной чашки и, изящно облокотившись о стол, выпила залпом. Непривычная к крепким напиткам, она поморщилась и содрогнулась в приступе кашля.