Анасейма

Последнее время с постояльцами договаривалась Инна, она же заведовала семейным бюджетом, Марина и не знала: на что и сколько уходит финансов, просто отдавала часть своего заработка, подозревая, что сестра копит на что-то грандиозное. Иначе как объяснить то, что денег постоянно не хватало, даже при том, что Марина неплохо зарабатывала в дельфинарии и подрабатывала в кафе. Татьяна всё так же продавала расписанную гальку и ракушки, а их «скворечник», как и раньше, пользовался популярностью у курортников. Существенную часть дохода составляли и продажи в кафе, о них Марина вообще ничего не знала. Инна давно справлялась без участия мамы и сестры, да и сама уже не готовила, только руководила.

Дуги появился как обычно неожиданно. В один из дней августа, Марина вернулась с пляжа и застала его под раскидистой черешней. Она опустилась рядом с ним на землю и вытянула ноги.

– Привет.

– Привет, Анасейма.

– А я тебе новый браслет сделала из триций.

Дуги отложил гитару и протянул руку, на одном запястье уже болталось пять браслетов, но он послушно и с явным удовольствием принял новый.

Марина стянула один из своих, самый широкий и надела на запястье Дуги. Он не сводил с неё лазурных глаз, смотрел пристально.

– Не ходи пока к морю. Шторм и так уже неделю не утихает.

– Я заметила, в этом году море какое-то недоброе.

– Это потому что ты страдаешь, Анасейма.

Марина взяла его рассохшуюся гитару, подкрутила колки.

– Ты тоже думаешь, что море подстраивается под моё настроение?

Дуги посмотрел на неё так, будто неверие по меньшей мере оскорбительно.

– Так оно и есть.

– Научи меня новой песне. Только не про мертвых моряков, что катаются в полнолуние на акулах и не про скатов, нанизывающих на острые хвосты непослушных детей.

– А про что?

– Про любовь.

Он хмыкнул.

– Про утопленников и скелетов и то не так страшно, как про любовь.

Год никогда не тянулся так долго, и вроде бы Марина не бездельничала, заполнила день учёбой, работой в дельфинарии, сбором ракушек. Но с приходом зимы всё затихло, город впал в очередной анабиоз, а воспоминания нахлынули с новой силой: болезненные и волнующие. Жаркие поцелуи в мартовском море слились воедино со страхом за жизнь Ильи. Стоило вспомнить его объятия, как тут же перед глазами возникало его бледное лицо под маской ИВЛ. Инна могла бы не напоминать о её поступке, Марина и сама себя не могла простить.

На следующий день после того, как она мысленно отметила, что Илья справил двадцатилетие, в дельфинарии её ждала новость, соединившая в себе радость от новой возможности и чисто человеческое сочувствие. Валентина попала в аварию, и Принцесса на предстоящий сезон осталась без тренера. Жизнь Вали была вне опасности, но двойной перелом выбил из колеи как минимум на год. Лазаревы поспособствовали тому, чтобы Марину взяли как временную замену. Больше никто не мог выполнять те же трюки, что и бывшая циркачка, только Марина, имеющая за плечами годы в секции гимнастики.

Марина согласилась, а вот белуха – нет. Никого, кроме пострадавшей дрессировщицы она к себе не допускала и страшно по ней тосковала, даже отказалась от еды. Марина пыталась с ней подружиться, приносила рыбу, разговаривала, но в ответ получала в лучшем случае безразличие. Чаще всего Принцесса пыталась выместить свою боль и тоску именно на Марине. До начала сезона оставалось несколько месяцев, и с каждым днём этот срок сокращался, а приятельство со своенравной белухой так и не возникло.

Когда в очередной раз Принцесса перевернула ведро с рыбой, Марина села на край бассейна, спустила ноги в воду, её плечи поникли. Белуха медленно скользила в толще воды, иногда погладывая, проверяя, не ушла ли её новая мучительница. Вынырнула на поверхность, поддев лобастой головой ногу Марины. Та чуть не упала, но не отругала Принцессу, погладила по гладкой упругой коже, аккуратно похлопала по мягкой «дыне»[1].

– Я знаю, что ты скучаешь по Валентине. Всем её не хватает. Никогда я не смогу её заменить, но я бы очень хотела с тобой подружиться. Она вернётся, и вы снова будете вместе. Нужно просто подождать.

Белуха соскользнула в воду, проплыла круг и неожиданно одним прыжком выбралась на площадку, обдала Марину водой, словно предложила поиграть. С того дня их отношения потеплели, она больше не игнорировала свисток и принимала рыбу из рук Марины. Случались дни, когда Принцесса снова буйствовала и не желала подчиняться, но со временем их становилось всё меньше, и тренировки вернулись в привычный режим. Принцесса уже выросла из детского возраста, недавно отметила двадцатилетие, но оказалось, она очень любит безобразничать и ещё больше – петь. На свисток она реагировала правильно и своевременно, но пела только под свист, издаваемый с помощью губ.

К июню номер с белухой был отработан, помимо того, что делала Валентина, Марина обучила Принцессу парочке новых трюков. В их основу легли любимые игры белухи и её тяга к пению. Как только они начали выступать перед зрителями, Лазаревы загордились ещё больше: в Марине они не ошиблись.

Сергей проводил её до пристани у дельфинария и обнял.