Анасейма

Они вышли на пляж и дальше побрели по берегу, погрузив стопы в прибрежные волны и разбрызгивая пену при каждом шаге. Алексей не мог отвести восхищённого взгляда от Марины, откровенно любовался ею. Долго шли молча, но неловкости не испытывали, словно и не было четырёх лет разлуки. Алексей не скрывал свою симпатию ни тогда, ни сейчас. Не требовал взаимности, просто наслаждался возможностью одаривать своими чувствами.

Как и в любом маленьком посёлке, в Штормовом все друг друга знали, если уж не лично, то через одно рукопожатие. Алексей едва заговорил о Юдиных, как получил ворох информации, о которой и не спрашивал. Так он узнал о смерти Счастливчика, о бегстве Татьяны от реальности, о запятнанной репутации Алсу, и о том, что все деловые вопросы нужно решать с Инной, хоть она и младшая в семье. О Марине тоже охотно сплетничали, но ответить, встречается ли она хоть с кем-то, никто не смог. Её никогда не видели ни с одним мужчиной ни в кафе, ни на пляже, ни вечером на прогулке. Марина всё свободное время проводила у моря или в дельфинарии. Её стройная фигура в плетёной шляпе и с нитками ракушечных бус уже стала местной достопримечательностью. В Штормовом больше никто не имел своего катера, хотя гидроциклы расплодились. Так же, как когда-то к Счастливчику, теперь обращались к его дочке, если нужно было найти пропавших или утопленников. Моторная лодка спасателей ломалась регулярно.

Среди приезжих находились смельчаки, рискнувшие попробовать приручить Анасейму, но она не откликалась на заигрывания, обычно делала вид, что вообще не слышит их и не видит. Это показное безразличие давалось Марине легко, её на самом деле никто не тревожил и не волновал. Вся насыщенная жизнь проходила внутри, большей частью в воспоминаниях. Там бушевали страсти, а счастье и боль слились воедино в одном имени.

Алексей смог пробить этот панцирь равнодушия. Марина начала улыбаться гораздо чаще и стала разговорчивее. Он приходил на пляж одним из первых, иногда катался на «Афалине», и даже молча умудрялся транслировать свою симпатию так явно, что её, естественно, заметили все окружающие, а в первую очередь – Алсу.

Отбирая помидоры для закатки, она заговорщически подмигнула Марине.

– Не упусти Лёшку. Он хороший. Да если бы он в тебя не влюбился, я бы сама его заарканила. Но тут я не соперница, он тебя с семи лет дожидается.

Марина шлёпнула сестру по руке связкой укропа.

– Не преувеличивай. И вообще, Лёше уже тридцать. Староват для меня.

Алсу отобрала зонтики укропа и принялась раскладывать в банки. Подняла взгляд и осуждающе цокнула языком.

– Дурочка. Разве это старость? Для мужчины самый сочный возраст. Слушай, а у вас с Ильёй что-то было, ну… – она замялась, – серьёзнее поцелуев?

Марина мгновенно вспыхнула, а та самая скрытая от посторонних глаз точка, ставшая обителью тоски, запульсировала вспышками боли.

– Не было. Ничего не было, и никогда уже не будет.

– Удивительно. Ни разу не видела людей, которые бы так дурели друг от друга, как вы с Илюхой. И у вас ничего не было? – Алсу потянулась за чесноком. – Может, оно и к лучшему, – задумчиво закончила она.

Марина вздохнула, рано понадеявшись, что неприятный разговор закончен.

– Подай пару зубчиков.

Алсу придвинула к ней целую головку и запихнула в узкое горлышко здоровенный помидор, он проскользнул со звучным хлопком и занял треть банки.

– Первый раз – это совсем не так, как пишут в книгах. Ни тебе фейерверка, ни удовольствия. В идеале надо с любимым человеком, но и с любящим будет не хуже. Тем более таким взрослым и нежным, как Лёшка. Он всё как нужно сделает, и голову не потеряет, будет осторожен.

Марина оглянулась на двери кухни, очень уж откровенной получалась беседа. Не дай бог кто-то услышит, особенно Алексей.

– С чего ты решила, что он вообще настроен серьёзно?

Алсу повторила свой любимый жест с постукиванием по лбу.

– Неужели я в восемнадцать была такой же дурой?

Марина отвела руку сестры в сторону, задумчиво опустила взгляд.

– Но ведь тогда ещё хуже, если у него любовь. У меня-то нет.

– Клин клином вышибают. Подумай, Марин. Хватит уже рвать себе душу. Раз ты на сто процентов уверена, что Илья не приедет, попробуй открыть своё сердце другому мужчине. Лёша достоин. Это точно.

Марина думала, что выкинула этот разговор из головы, Алсу любила разглагольствовать на взрослые темы с высоты своего опыта. Но в голове поселилась мысль, свербела, не давала покоя, заставляла присматриваться к Алексею. Марина изумлённо осознала, что он красив. Очень красив. Своим телом явно занимался: под татуировками скрывались крепкие мышцы, привыкшие к регулярной нагрузке. Впервые она взглянула на другого мужчину, кроме Ильи, с чисто женским интересом, прислушалась к эмоциям. Симпатия к Алексею была ровной и устойчивой, ей льстило его внимание, и был приятен он сам.

Насколько же с ним было проще, чем с Ильёй. Может, это умение бесстрашно и даже гордо показывать влюблённость и не выглядеть при этом жалким, приходит с возрастом? А может, нужно родиться таким человеком: добрым, открытым всему миру, смелым в чувствах и в словах...