Анастас Иванович Микоян: человек и политик

Микоян напомнил, что такое предложение противоречит упоминанию о взаимной дружбе, которое фигурирует во вступительной части текста соглашения. Он указал, что глава югославской стороны искал определенную форму, но что он, как опытный переговорщик, не принял требования, связанные с запретом политической пропаганды в текстах соглашений, которые касаются вопросов импорта и экспорта. Он не видит необходимости в данных требованиях. В заключении Микоян заявил, что этот вопрос выходит за рамки его компетенции и что он не может дать ответ, не посоветовавшись со своим правительством. Он вновь повторил, что Советский Союз имеет большое количество торговых представителей и что никто из них не занимается политической пропагандой, а также, в случае с Югославией, они намерены установить исключительно дружественные отношения. Если югославская сторона настаивает на этом вопросе, он предложил обсудить его на следующей встрече. Джорджевич поблагодарил Микояна, заявив, что вернется к этому вопросу на очередном заседании[174].

В дальнейшем, уже сам Молотов, во время встречи 8 мая, интересовался внутриполитической ситуацией в Югославии, подчеркивая, что это сложное государство, и выразил пожелание, чтобы все части югославского королевства были максимально представлены в экономических отношениях с Советским Союзом. Он также упомянул, что как председатель Совета Народных Комиссаров СССР, готов удовлетворить и другие пожелания Югославии, если таковые имеются[175].

Молотов, очевидно, имел в виду недавнее соглашение Цветковича-Мачека о создании Бановины[176] в Хорватии, противоречивую советскую политику в отношении национального вопроса в Югославии, а также и намерение, что в ближайшем будущем торговые отношения могли бы перерасти в более тесные политические контакты[177].

Милорад Джорджевич рассказал о незначительных проблемах, которые возникли в ходе переговоров. Он отметил, что югославское правительство не могло полностью ответить на советские требования о поставках руды, поскольку югославское производство было задействовано для нужд других стран и внутренних потребностей, что югославским сельскохозяйственным производством пренебрегали, и что Югославия могла предложить СССР продукцию животноводства[178].

За замечаниями Молотова последовал член делегации Рудольф Бичанич, который использовал возможность лично продвигать и представлять политику Хорватской крестьянской партии, подчеркивая заслуги Степана Радича и его положительное отношение к Советам. На Балканах особые усилия следует приложить для установления хороших отношений с Болгарией.

Молотов считал, что две славянские страны должны углублять свои связи, а Джорджевич защищал югославскую позицию и решимость создать вместе с Болгарией оборонительный блок с целью защиты общих интересов. Молотов интересовался также, кого тот считает более опасной для югославских интересов — Италию или Германию. Ему ответили, что это, безусловно, Италия и что Югославия полна решимости сохранять позицию своего вооруженного нейтралитета, но не любой ценой как для своих собственных нужд, так и нужд стран Балтии, с которыми у них есть отдельные соглашения о военной помощи.

Молотов использовал представившуюся возможность, чтобы поговорить о советских военных и экономических успехах, подчеркнув, что Советы не имели никаких обязательств перед кем-либо, что должно было стать своего рода намеком, что Советы намерены проводить полностью независимую политику в отношении Югославии и Балкан[179].

Пока в Москве шли переговоры двух торговых делегаций, итальянский посол проинформировал свое министерство о приеме югославской делегации Молотовым. Он сообщил, что информация Radio London о нахождении в Москве югославской военной делегации вызвала замешательство в дипломатическом корпусе. Он считал, что первые экономические переговоры переросли в переговоры политического характера. И он, и его немецкий коллега проявили большой интерес к самим переговорам, но были разочарованы отсутствием проверенной и достоверной о них информации[180]. Это явно говорило как о замешательстве, так и о любопытстве, царившем как среди стран Оси, так и среди союзников по поводу истинных целей югославско-советских торговых переговоров.

Милорада Джорджевича явно успокоило оказанное им давление из Белграда, которое выразилось в требовании, чтобы советская сторона твердо пообещала, что ее торговая миссия не будет заниматься политической пропагандой в Белграде[181]. Он попросил советских гарантий, что их торговое представительство в Белграде не выйдет за рамки, определенные дополнительным протоколом о представительствах. Он также заявил, что между югославской и советской сторонами нет принципиальных разногласий по этому вопросу, но попросил найти соответствующую форму, которая удовлетворила бы Белград.