Анастасия или Анна? Величайшая загадка дома Романовых

Вполне может быть, что Франциска мало знала, сколько русских эмигрантов в Берлине, или о том, сколько близких родственников Анастасии живет в Европе. Но ей наверняка было известно, что есть люди, которые сравнительно просто могут положить конец ее маленькой авантюре, если эта история получит широкую огласку. Но Пойтерт помешала Франциске не дать придуманной ею истории не выйти за пределы Дальдорфа. В результате появилась целая вереница посетителей, желавших установить ее личность, что постоянно грозило ей разоблачением, именно этим объясняется стремление пациентки отвернуться к стене или спрятаться под одеялом, когда она оказывалась лицом к лицу с теми, кто знал Анастасию. Вместе с тем подобное внимание не могло оставить ее равнодушной. После визита, который нанес ей фон Швабе, Франциска отправилась на поиски медсестры Эмилии Барфкнехт. «В состоянии сильного возбуждения, – вспоминала Барфкнехт, – она выспрашивала меня, действительно ли у нее есть сходство с одной из дочерей русского царя» {15}. Возможно, что это подтолкнуло ее к сделанному выбору. Если бы она сказала правду о том, кем она является, ей пришлось бы вернуться в будущее, где не было ничего, кроме тяжелого труда, бедной комнаты в квартире Вингендеров, матери, которая не хочет знаться с дочерью, и неустроенной жизни в Берлине времен Веймарской республики, одним словом, всему тому, что привело ее к самоубийству.

Поэтому Франциска заявила, что она является великой княжной Анастасией, и стала жить вместе с семьей фон Клейстов, в роскошных апартаментах, где слуги заботились обо всех ее нуждах, а хозяева обеспечивали ее одеждой, едой и медицинским обслуживанием. Первый раз в жизни ей не нужно было беспокоиться о самых простых нуждах, и Франциска поняла, что до тех пор пока ее притязания вызывают интерес, до тех пор пока остается тайной то, кем она является в действительности, она будет окружена заботой и вниманием. Она стала центром хрупкой вселенной, созданной ее же воображением, мирка, опасно стоящего на чистом обмане, и любой неверный шаг раз и навсегда мог бы разрушить всю ее жизнь. То, что на первых порах началось как проделка, имеющая целью привлечь внимание, постепенно разрослось в сложную сеть, сотканную из лжи. С каждой встречей, с каждым ложным заявлением, с каждым ее настойчивым утверждением, что она и есть великая княжна Анастасия, Франциска загоняла себя в ловушку, из которой не было выхода. В любой момент ее тайна могла быть разгадана, мистификация разоблачена, а ее настоящая личность установлена.

По мнению тех, кто занимается историей Андерсон, кто старается установить момент, когда Франциска приняла ясное и осознанное решение прожить во лжи всю отпущенную ей жизнь, это было лето 1922 года. Тогда Франциска ушла из апартаментов фон Клейстов и отсутствовала в течение четырех дней. Поскольку данное событие является поворотным моментом в истории ее притязаний, а также событием, которое позднее сыграло ключевую роль в выяснении ее личности, имеет смысл пересмотреть события тех дней, но уже с учетом сведений о реальной личности Анны Андерсон.

Франциска ушла от фон Клейстов утром 12 августа 1922 года {16}. Баронесса фон Клейст высказала предположение, что она сбежала, чтобы встретиться с Кларой Пойтерт, однако осмотр, который провела полиция в неуютной квартирке последней, не обнаружил никаких следов пребывания здесь Франциски, да и сама Пойтерт утверждала, что ее здесь не было {17}. Правда, позднее Пойтерт настаивала, что Франциска в это время находилась у нее и что в течение всех трех дней она не покидала ее квартиры. Кстати, это заявление, несмотря на его очевидную недостоверность, было подхвачено и повторено Ратлеф-Кальман {18}.

На самом деле Франциска, в силу каких-то личных причин, вернулась в квартиру семьи Вингендер на улице Neue Hochstrasse. Возможно, она пришла в эту квартиру, потому что она представлялась ей единственным убежищем, которое было известно ей за все время жизни в Берлине, и фрау Вингендер относилась к ней с добротой, тогда как другие холодно и безразлично. Около десяти часов утра в ту субботу Дорис Вингендер, услышав стук в дверь и открыв ее, с изумлением обнаружила на пороге Франциску, которую никто из них не видел с момента ее внезапного исчезновения в феврале 1920 года. От Франциски пахло дорогими духами, на ней была новая, дорогая одежда, по словам Дорис, «как на настоящей даме» {19}. Однако сама Франциска выглядела смущенной и расстроенной; в 1920 году, сказала она, ей довелось познакомиться с богатым джентльменом, спустя какое-то время семья русских эмигрантов позвала ее жить в их берлинской квартире, так как они «ошибочно приняли ее за кого-то другого», за очень важное лицо. По словам Франциски, все это стало угнетать ее, и она ушла оттуда. В кошельке у нее было примерно 150 марок (около 26,5 доллара в ценах 2011 года), конверт с открытками с изображением членов семьи российского императора и маленькая золотая свастика {20}.