Те четыре дня, в течение которых Франциска отсутствовала, бесповоротно определили ее судьбу. Они включили в себя принятие обдуманного решения и готовность пойти на осторожный и тщательно взвешенный обман, который будет длиться до конца ее жизни. С этих пор она перестала быть заложницей собственной мистификации, а стала прикладывать сосредоточенные усилия для того, чтобы превратиться в великую княжну Анастасию. В результате отчаянного прыжка Франциски в канал Ландвер у нее появилась утешительная надежда стать новой личностью, еще одна возможность, за которую ухватился ее воспаленный ум. Судя по всему, в семье Романовых психологически травмированная Франциска увидела то, чего ей не могли дать ни родители, ни братья и сестры, ни забота Анны Вингендер, а именно идиллическую картину семейной жизни. Она, конечно же, была психологически нездоровым человеком, хотя вполне вероятно, что депрессия, мания преследования и резкие перемены настроения, характерные для нее в те годы, могли иметь в основе слияние двух противоборствующих личностей. Франциска охотно отвергла свою прошлую жизнь и старалась добиться душевного равновесия в своей новой ипостаси великой княжны Анастасии. Однако не вызывает сомнения, что Франциска – и с этим согласились все врачи, обследовавшие ее, – не была душевнобольной. Да, у нее были расстроены нервы, но она точно знала, что делает. Те, кто осуждает ее как авантюристку, просто не могут понять, как отчаянно она нуждалась в том, чтобы отождествить себя с новой личностью великой княжны, присвоить себе ее ужасное прошлое, именно потому, что для Франциски оно заменило бы собой гораздо более страшную действительность, чем невероятное спасение после казни в Екатеринбурге.
Возможно, что необдуманная ложь, которой следовала Франциска, спасла ее от отчаяния, но в то же время завлекла хрупкую молодую женщину в ловушку, из которой она уже больше не смогла выбраться. Это объясняет все, что не поддавалось пониманию: ее неготовность к сотрудничеству, необходимому, чтобы подтвердить ее претензии и укрепить в обществе представление о ней как об Анастасии. Ведь ни один человек не мог потерять больше, чем теряла Франциска в том случае, если весь ее обман будет раскрыт. Она не хотела встреч с бывшими придворными, не хотела, чтобы ее навещали даже самые горячие сторонники из числа знавших Анастасию. Доктор Нобель в 1926 году отмечал, что она очень часто проявляла «опасение, что ее раскроют», довольно странная озабоченность для великой княжны Анастасии, которой удалось спастись и история которой получила широкую огласку, но вполне реальная угроза для Франциски Шанцковской. {28} Страх разоблачения стал ее постоянным спутником, он управлял ее действиями и отношениями в течение всей последующей жизни.
Тем не менее она попыталась если не доказать, что она и есть Анастасия Николаевна, то хотя бы окружить себя аурой вероятности этого. И если Франциска не спешила добиваться признания, то еще меньше она хотела вернуться к своей бедной и трудной жизни. Вероятнее всего, что Франциска стремилась создать достаточно запутанную сюжетную канву, в соответствии с которой тайна ее реальной личности так никогда и не будет раскрыта, что, в свою очередь, обеспечит ей постоянную заботу со стороны тех, кто поддержал ее претензии. Так Франциска начала продуманное преобразование себя, то самое преобразование, которое подводит нас к самому неясному и запутанному вопросу – каким путем Франциска могла получить столь впечатляющие познания? Как она смогла скрыть свое скромное происхождение, в особенности от аристократов, в семьях которых она жила? Как она убедила такое множество людей, которые были близко знакомы с настоящей великой княжной, что она и есть Анастасия? Ответы на эти вопросы поражают своей простотой. Приступив к ней в 1922 году после своего четырехдневного отсутствия и не останавливаясь до конца 1960-х годов, Франциска играла роль, которая стала главной в ее жизни. Эта роль требовала постоянного обучения; желание учиться, проявленное ею еще в школьные годы, а также любовь к чтению и способность к усвоению полученных знаний были мощным оружием, которое вместе с обаянием хозяйки и ее способностью наделить свое мученическое прошлое аурой трагического правдоподобия обеспечивало дальнейшее развитие интриги.
Абдусалам Абдулкеримович Гусейнов , Абдусалам Гусейнов , Бенедикт Барух Спиноза , Бенедикт Спиноза , Константин Станиславский , Рубен Грантович Апресян
Философия / Прочее / Учебники и пособия / Учебники / Прочая документальная литература / Зарубежная классика / Образование и наука / Словари и Энциклопедии