Анастасия или Анна? Величайшая загадка дома Романовых

Франциска приступила к делу, полагаясь на свою память, которая, как она хитроумно уверяла всех, так пострадала, что она не могла ни читать, ни писать, вспомнить имена, даты, лица и места и не могла вспомнить английский или русский языки. Это был действительно хитрый ход, потому что, несмотря на все разговоры об этой борьбе за то, чтобы вспомнить, она не смогла скрыть от Нобеля и Бонхоффера, что это неправда, потому что каждый из них не только не смог обнаружить поддающихся объяснению причин таких провалов в памяти, но более того, они оба отметили, что память ее была очень хорошей, когда речь зашла об именах врачей, медсестер и пациентов в больнице Св. Елизаветы и в Дальдорфе {29}. Ей удалось одурачить практически всех, так например, герцог Лейхтенбергский легковерно доказывал великой княгине Ольге Александровне, что «этой претендентке на титул не дано владеть целеустремленностью, понятливостью, остротой памяти, которые следовало бы иметь самозванцу», однако даже он отметил подтвержденный докторами факт, а именно то, что она обладает «обширной памятью» {30}.

Все началось в Дальдорфе, благодаря тем сведениям, которые имелись в наличии в библиотеке больницы, благодаря газетам, которые, по словам медсестры Малиновской, были «переполнены» статьями, посвященными семейству Романовых, благодаря иллюстрированным журналам, в которых печатались слухи о спасении Анастасии {31}. Франциска, как это отмечено в истории болезни, большую часть времени проводила, «читая газеты и книги» и «с интересом следила за развитием политических событий» {32}. Малиновская тоже приносила ей книги, главным образом русскую литературу, «которые она часто читала» {33}. Всего этого было слишком мало, чтобы почернуть какие-то сведения о неофициальной стороне жизни семьи Романовых, однако возможность Франциски получить доступ к такого рода материалам коренным образом улучшилась, после того как она стала жить в апартаментах фон Клейстов. И сам барон, и его семья, а также нескончаемый поток посетителей из числа русских эмигрантов снабжали ее книгами, мемуарами, газетами, памятными альбомами и иллюстрированными журналами, посвященными семье Романовых. Нет ничего удивительного в том, что такого рода подарки преподносили молодой женщине, которую считали великой княжной Анастасией, а для Франциски, старающейся вжиться в роль, это стало бесценным источником сведений. Здесь были и немецкое издание мемуаров Жильяра, дневники Николая II, обширная переписка между императором и императрицей в годы войны, экземпляр «Готского альманаха», сборник исчерпывающих сведений о династиях и королевских семействах Европы, а также переведенные на немецкий язык мемуары Татьяны Боткиной, английское издание книги Анны Вырубовой и целый ряд иллюстрированных журналов и газет, специально посвященных семье Романовых, а также их ссылке в Сибирь и последущей казни. Кроме того, в распоряжении Франциски оказались написанные бывшими придворными брошюры, посвященные императорской семье, и даже написанный в рыцарском духе немецкий роман, сюжет которого включает спасение из дома Ипатьева одной из великих княжон, осуществленное сочувствующим ей охранником {34}. При этом барон фон Клейст часто читал ей вслух что-нибудь из русских книг, а также то, что издавалось эмигрантами. Вооруженная знанием польского языка и, возможно, некоторыми познаниями в русском языке, почерпнутыми из общения с русскими солатами в Гут-Фридрикенхофе, она, несомненно, имела возможность понимать, о чем идет речь, однако обсуждение прочитанного по ее просьбе велось на немецком языке {35}.

Месяц за месяцем и год за годом Франциска пополняла свою библиотеку еще большим количеством книг, журналов, а также памятными фотографиями, открытками и разного рода иллюстрациями с изображением императорской семьи, гессенских родственников императрицы Александры и других членов королевских семей Европы. Часто можно было видеть, как она сидела в одиночестве с фотографиями, разложенными вокруг нее. В это время она работала со зрительной памятью, делая хорошо знакомыми и родными лица тех людей, которых ей полагалось знать {36}.