Анастасия или Анна? Величайшая загадка дома Романовых

Но что можно сказать о тех, с кем встречалась Франциска? Какое объяснение можно дать вынесенным ими вердиктам в отношениии претендентки? В ее умении общаться с людьми было нечто удивительное и вместе с тем нечто простое. Заметить это могли лишь немногие, поскольку Франциска обладала талантом быстро оценивать тех, кто встречался с нею. Тем, кого она считала сочувствующими ее делу, она давала пространные интервью, а тех, в ком подозревала угрозу, чаще всего встречала молчанием и полной отстраненностью от беседы. Когда Франциска должна была явиться на встречу, которая могла стать непредсказуемой, она ссылалась на слабое здоровье и не отвечала на вопросы, минуя катастрофу. В зависимости от обстановки Франциска могла говорить или хранить таинственное молчание. Когда ей приходилось встречаться с совершенно незнакомыми посетителями, она постоянно пыталась выведать у тех, кто был рядом с ней, имена и сведения о незнакомцах, так произошло при встрече с Татьяной Боткиной, Анатолием Мордвиновым и Феликсом Дасселем.

Проблема заключается в том, что ни один факт признания или непризнания во Франциске великой княжны Анастасии не был особенно убедителен. Исключим из числа лиц, участвовавших в опознании, тех, кто никогда не встречался с претенденткой и судил о ней только на основании фотографий или анекдотических сведений, как это сделали бывшая няня Маргарета Игер и учитель музыки Александр Конрад, исключим и тех, кто в действительности никогда не встречался с Анастасией Николаевной, как принцесса Кира Прусская и князь Феликс Юсупов, а также тех, кто в лучшем случае имел мимолетную встречу с великой княжной, как кронпринцесса Цецилия Прусская, Мария Распутина и балерина Матильда Кшесинская, и в результате получим внушительный список лиц, не признавших в претендентке великую княжну Анастасию. Это баронесса Буксгевден; принцесса Ирина Прусская (несмотря на то что позже она изменила мнение); великая княгиня Ольга Александровна; княгиня Нина Чавчавадзе, сестра принцессы Ксении Георгиевны; принцесса Вера Константиновна; супруги Жильяр, причем, как это нам это известно теперь, каждый из них ; учитель Чарлз Сидни Гиббс; Мария фон Гессе и ее дочь Дарья; графиня Холленштейн (которая, несомненно, знала Анастасию лучше и встречалась с ней гораздо чаще, чем например кронпринцесса Цецилия); бывшие придворные Николай Саблин, адмирал Федоров, Анатолий Мордвинов, барон Жорж Таубе и Василий Войтинский. В этом перечне не упомянуто имя Алексея Волкова, явно противоречивые впечатления которого затрудняют классификацию его заключения.

Пятнадцать имен. Можно не сомневаться, что были и другие лица, но каждый из этих пятнадцати человек по тем или иным поводам общался с великой княжной Анастасией и каждый из них встречался с Франциской и отверг ее претензии на титул и имя. С другой стороны, мы видим великого князя Андрея Владимировича; княгиню Ксению Георгиевну; принца Сигизмунда Прусского; госпожу Лили Ден; госпожу Зинаиду Толстую; Татьяну Боткину; Глеба Боткина, а также двух раненых офицеров, находившихся на лечении в госпитале в Царском Селе – Феликса Дасселя и Ивана Арапова. После того как были получены результаты ДНК-исследований, вопрос стал заключаться не в том, могли ли эти девять человек знать Анастасию лучше, чем те, кто не поддержал претендентку, а скорее в том, как они пришли к убеждению, что Франциска – это Анастасия?

Невозможно отрицать, что здесь сыграл свою роль определенный эмоциональный настрой, взять хотя бы, например, то, как изменялось мнение Зинаиды Толстой, которая при первой встрече сочла, что претендентка являлась великой княжной Татьяной. В России, в обычных условиях, до революции госпожа Толстая, которая неоднократно посещала Александровский дворец, конечно же, могла бы отличить Татьяну от Анастасии. Однако подобно многим другим эмигрантам ей пришлось пройти через разные испытания, она оказалась в чужой стране, где, спустя немало лет, ее попросили вынести приговор в сложном и печальном деле в то время, когда до Европы доходилии лишь противоречивые, полные разочарований и надежд слухи о событиях в Екатеринбурге. Лишившиеся всего эмигранты тосковали по прежней жизни, и мысль о чудесном спасении кого-то из членов императорской семьи была особенно привлекательной для них. Люди с болезненными душевными ранами приходили к Франциске и пытались вынести решение, полагаясь на личные воспоминания и руководствуясь скорее желанием увидеть в ней живое свидетельство прошлой жизни. Разве не этим объясняется мнение великого князя Андрея, который подтвердил притязания Франциски, но в форме, ставящей под сомнение его вердикт: «Я не могу всецело доверять личным впечатлениям. Я не общался с детьми Николая настолько близко, чтобы опознать Анастасию»? {44} Или же мнение княгини Ксении Георгиевны, которая рассматривала претендентку сквозь призму своих воспоминаний и не учла, что Франциска провела восемь лет в обучении манерам, языкам и в накоплении сведений, необходимых, чтобы подтвердить, что она действительно являлась Анастасией.