Анастасия или Анна? Величайшая загадка дома Романовых

Эти первые претенденты в наследники, а также постоянно циркулирующие слухи, неразбериха в газетных публикациях и неточность сведений в дипломатических отчетах – все, вместе взятое, внесло свой вклад в атмосферу неопределенности, которой была окутана судьба семьи Романовых. В июне 1920 года граф Павел фон Бенкендорф, бывший гофмаршал при дворе императора, записал в своем дневнике: «Я до сих пор не имею никаких достоверных сведений относительно судьбы императора, императрицы и их детей» {72}. Несколькими неделями позже, пометив это как «легенды и смутные слухи», он записал, что, по последним данным, семья Романовых нашла убежище в Ватикане {73}. В 1922 году подруга императрицы, Лили Ден, написала в своих мемуарах: «Время от времени до нас доходили вести о том, что семья императора находится безопасности, но в следующую минуту мы оказываемся поставленными перед свидетельствами того, что вся она погибла. Только Богу известно, что здесь правда, а что нет, но я по-прежнему не позволяю себе отчаиваться» {74}. Годом позже похожие мысли высказала в своих мемуарах Анна Вырубова: «Не может быть сомнения, что Николая II и его семью поглотила одна из величайших и самых трагических тайн мира. Вместе с ними исчезли вся свита и те из слуг, которым было разрешено сопровождать их в Екатеринбург. Рассудок говорит, что вероятно все они были подло убиты, что они мертвы и что они навсегда освободились от земной юдоли. Но рассудок не всегда слушается нас. Среди нас, как в России, так и в изгнании, есть много тех, кто, имея представление о просторах гигантской империи и об обусловленной этим трудности связи с окружающим миром, вполне отдают себе отчет о возможном заточении в монастырях, в шахтах, в непроходимых лесах, из которых никаких вестей получить невозможно. Так что мы надеемся» {75}.

Двадцать пятого июля 1918 года, спустя всего неделю после предполагаемой казни, король Георг V в Лондоне посетил церковную службу по своему двоюродному брату Николаю II. «Из России мне стало известно, – написал король в своем дневнике, – что вероятнее всего Алики (Александра), ее четыре дочери и малолетний сын были убиты одновременно с Ники. Это невыносимо ужасно и свидетельствует о том, какие изверги эти большевики. Возможно, что для бедной Алики это даже к лучшему. Но чем виноваты бедные дети!» {76} В то время никто не знал, чему верить. «Что случилось с этой несчастной, наделавшей так много ошибок Аликс, которая столько раз была причиной всех ваших несчастий? – спрашивала той осенью королева Румынии Мария в своем письме к сестре Николая II, великой княжне Ксении Александровне. – А маленький Алексей, он как, жив? Как себя чувствуют все девочки и где они?» {77}.

Нет ничего удивительного в том, что некоторые из родственников не хотели расставаться с надеждой, даже несмотря на то что косвенных свидетельств массовой казни становилось все больше и больше. Как в двадцатые годы написал великий князь Александр Михайлович, муж Ксении Александровны, ему пришлось потратить уйму времени, «напрягая всю свою логику и терпение в разговорах с женой, с тещей и с невесткой, которые со всем пылом по-настоящему родственных чувств утверждали, что их брату и сыну Ники удалось спастись» {78}. И в самом деле вдовствующая императрица Мария Федоровна убежденно держалась того мнения, что ее сын Николай II и вся его семья спаслись от казни в Екатеринбурге, и с этим своим убеждением она не расставалась до самой смерти {79}.