Анастасия или Анна? Величайшая загадка дома Романовых

Для Ирэны, принцессы Прусской, весть о предполагаемой казни оказалась особенно тяжелой. В письме к Элеоноре, второй жене своего брата, великого герцога Людвига Гессенского, Ирэна отметила противоречия в поступающих сведениях, но вместе с тем создается впечатление, что она была готова покорно принять самые худшие вести. «Мне остается только надеяться, что дети и Аликс умерли вместе и без лишних мучений, ведь они были такими красивыми» {80}. Однако в родной семье императрицы никто не был в большей степени потрясен событиями 1918 года, чем сам великий герцог Людвиг Гессенский. Тонко чувствующий и наделенный артистической натурой, он уже получил тяжелые душевные раны из-за преждевременной смерти брата, страдавшего гемофилией, а также своей матери. Его первый брак, устроенный против его воли королевой Викторией, оказался в высшей степени неудачным и окончился скандальным разводом; единственная дочь Эрнста-Людвига умерла от брюшного тифа в возрасте восьми лет, отдыхая на каникулах вместе с Николаем II и его семьей. Счастливый второй брак подарил ему двух сыновей, но сам великий герцог потерял свой трон в ходе революции, которая отправила его двоюродного брата кайзера Вильгельма II в изгнание. Мятеж в России обернулся для Эрни, как звали его в семье, не только предполагаемой гибелью Александры и ее детей, но также и гибелью их сестры Эллы, великой княгини Елизаветы Федоровны. Тяжесть этого удара делили с герцогом оставшиеся в живых сестры, но в его случае удар поразил человека, дух которого уже был надломлен трагическими событиями. Семья великого герцога была до такой степени встревожена возможными последствиями трагедий, что Элеонора уговорила прислугу и его родственников намеренно скрывать от него губительные новости из России настолько долго, насколько это будет в их силах {81}.

Впрочем, другие находили силы смириться с трагедией. В Англии Виктория, маркиза Милфорд Хэйвен и старшая сестра Александры, не теряла надежды в течение всего лета 1918 года. Ее сын, принц Луис, будущий лорд Маунтбэттен, вспоминал: «В какое сильное волнение приходила моя мать при возникновении малейшей надежды, что хоть кому-то из них удалось выжить во время того убийства в Екатеринбурге» {82}. Однако после того как король Георг V сказал ей, что, по предварительным данным, погибли все, Виктория со всей чистосердечностью написала о своей сестре Александре: «Хотя для меня утрата сестры – это боль и горе, все же я благодарна тому, что она теперь покоится в мире. Теперь она, ее дорогой муж и дети навсегда избавлены от дальнейших страданий» {83}. Согласно Маунтбэттену, эти новости, если рассматривать их в ретроспективе, казались неизбежными: «Мы ожидали, что это произойдет, у нас не было оснований подвергать что-либо сомнению, и хотя в те дни могло и не быть каких-либо доказательств, но сведения тех дней и не требовали доказательств. Во что еще оставалось верить, кроме как в худшее?» {84}

Часть вторая: Анна Андерсон

5 Воскресение

Во вторник 17 февраля 1920 года Берлин рано погрузился в сумерки. К тому времени, когда жители Берлина оставили свои учреждения, конторы и многолюдные фабрики и пошли по улицам, поздний зимний вечер уже опустился на город. Хотя снегопад, который шел в течение нескольких последних дней и которому, казалось, не будет конца, уже прекратился и на смену ему пришли снег с дождем и слякоть, в городе было холодно. Холод усиливал пронизывающий ветер, он, как отвратительный ледяной призрак, носился над огромными площадями и вдоль городских каньонов, созданных кварталами доходных домов, и не выпускал из своей беспощадной ледяной хватки любого, кому в этот вечер выпала злая доля оказаться на улице.

Возможно, что холод чувствовался острее из-за тех испытаний, которые пришлось пережить Берлину. Прошло чуть более пяти лет с того золотистого, словно овеянного славой лета 1914 года, когда два миллиона жителей этого города пользовались всеми плодами мира и процветания, когда экипажи, автомобили и электрические трамваи колесили по широким улицам города и вокруг величественных монументов {1}. Булочные и рестораны источали соблазнительные ароматы, а на улицах студенты в форменных мундирах спешили мимо укутанных в меха вдов и одетых в цилиндры чиновников. Уличные кафе, а также танцевальные залы Тиргартена были заполнены рабочими и торговцами, которые с аппетитом поедали картошку, кислую капусту, сосиски, хлеб и пиво или наслаждались кинохроникой и короткими комедиями, которые шли на экранах кинотеатров.