Анастасия или Анна? Величайшая загадка дома Романовых

«Анастасия не является авантюристкой, она, по моему мнению, также не является и жертвой обмана, в котором ее представляют дочерью царя. Прожив рядом с ней ряд месяцев, я пришел к твердому убеждению, что она является дамой, привыкшей вращаться в высших кругах русского общества, и вполне вероятно, что она принадлежит к императорской фамилии. Каждое ее слово и каждый жест исполнены такого возвышенного достоинства и таких повелительных манер, которые не позволяют утверждать, что она освоила все это на более поздних этапах своей жизни» {4}.

Грюнберг придерживался этой точки зрения, даже несмотря на то что ему пришлось стать свидетелем событий, являвшихся прямым отрицанием претензий Чайковской. Инспектор связался с принцессой Ирэной, теткой Анастасии, он уверял ее, что данное дело все еще не получило решения, и очень просил, чтобы та приехала в Функенмюлле и составила свое мнение о претендентке на княжеский титул. Всего лишь пять месяцев назад принцесса Ирэна направляла баронессу Софи Буксгевден встретиться с этой молодой женщиной в Дальдорфе, и отрицательный результат этой встречи, казалось, не подлежал сомнению. И тем не менее, очевидно, у Ирэны имелись какие-то сомнения, возможно, она могла думать, что бывшая фрейлина несколько поторопилась с выводами. И теперь, находясь в Хеммельмарке, в расположенном близ Киля поместье, которым она владела вместе со своим мужем, принцем Генрихом Прусским, Ирэна терзалась сомнениями по поводу возникшей ситуации. Судьба Романовых оставалась неизвестной, версия о том, что все они были убиты, была только гипотетическим предположением, которое постоянно подвергалось сомнению. Кто-то в семье должен был заняться решением этого вопроса. Маркиза Милфорд-Хейвенская Виктория, старшая из оставшихся в живых родственниках императрицы Александры, жила в Англии, а великий герцог Эрнст-Людвиг Гессенский был до такой степени удручен событиями в России, что сама мысль о том, чтобы заставить его пережить тяжкое испытание в виде встречи с претенденткой на княжеский титул, даже не обсуждалась {5}. Таким образом, на разумную, добрую и расположенную к людям Ирэну пал жребий встретиться с призраком прошлого в лице молодой женщины, претендующей на то, чтобы считаться ее племянницей.

Принцесса Ирэна, которая вплоть до 1913 года регулярно встречалась с Анастасией на семейных празднествах, прибыла в Функенмюлле в сопровождении своей фрейлины Элеоноры фон Эртцен; Грюнберг согласился сохранять инкогнито Ирэны, и за обедом он представил ее претендентке под вымышленным именем. Как вспоминал Грюнберг, принцесса «сидела за столом напротив Анастасии, так чтобы иметь возможность внимательно рассмотреть ее».

Первое впечатление Ирэны было не в пользу претендентки. «Она считала, – записал Грюнберг, – что не может признать в женщине, сидящей напротив, Анастасию, но признавала при этом, что прошло почти десять лет с тех пор, как она в последний раз видела семью императора» {6}. Сама же Ирэна была более категорична: «Я сразу же увидела, что она не может быть ни одной из моих племянниц. Хотя я не видела их целых девять лет, основные черты лица не могли измениться до степени неузнаваемости, особенно разрез глаз и форма ушей. Вероятно, что на первый взгляд можно было найти некоторое сходство с великой княжной Татьяной. Я разговаривала с этой незнакомой мне женщиной сначала в присутствии своей фрейлины фон Эртцен, а потом и одна, но я не смогла найти ни одного признака того, что она узнала меня. В 1912 и 1913 годах мне довелось провести много недель вместе с моей племянницей» {7}.

Когда Ирэна уезжала из Хеммельмарка, ее муж Генрих сказал, что если она почувствует любого рода сомнения, ей нужно будет привезти претендентку с собой в Хеммельмарк, чтобы они могли провести дальнейшее расследование ее истории {8}. В какой-то момент в ходе этого визита, как позднее вспоминала фрейлейн фон Эртцен, принцесса, возможно, последовала указанию своего мужа и пригласила претендентку к себе {9}. Но после нескольких минут неловкой тишины фрау Чайковская внезапно вскочила и убежала в свою спальню. Грюнберг упросил принцессу пройти туда вместе с ним; здесь они увидели, что претендентка лежит на кровати, сжавшись в комок и повернувшись спиной к входящим, выражая такое отношение, которое даже сочувственно относящийся к ней инспектор определил как «отвратительное проявление неуважения к особе королевской крови» {10}.