Анатолий Букреев. Биография величайшего советского альпиниста в воспоминаниях близких

В моем архиве сохранилась такая запись: «Люди используют мой опыт и платят за это. Мне говорили, что я согласился работать с теми, кто убивает простых людей. Но я не убийца, мне не нравится война, но мне нравится, что люди взошли на Эверест и ни с кем не сражаются». На вершине Эвереста Владимир Башкиров, Евгений Виноградский, Анатолий Букреев и трое индонезийцев были 26 апреля 1997 года. Но главной спортивной целью сезона для Букреева был траверс Лхоцзе – Эверест. В то же время российская команда, которой руководил Башкиров, решала задачу прохождения траверса вершин Лхоцзе – Лхоцзе-Шар. Но и Букрееву, и Башкирову пришлось спускаться в Катманду, куда прибыли индонезийские генералы, и 12 дней объяснять людям в погонах, почему главной вершины мира достигли только трое спецназовцев. Акклиматизация была потеряна, в такой ситуации человеческий организм перестраивается на реабилитацию. Опытнейший российский горовосходитель Владимир Башкиров за один год – с мая 1996-го по май 1997 года – совершил восхождения на пять восьмитысячников без кислорода. Его сердце перестало биться на склоне Лхоцзе.

На другой стороне огромной горы

Пока Анатолий Букреев, Владимир Башкиров и Евгений Виноградский работали на Эвересте с юга, с севера к вершине продвигалась национальная сборная Казахстана. В ее составе были Владимир Сувига, Юрий Моисеев, Ринат Хайбуллин, Шавхат Гатауллин, Сергей Овчаренко, Сергей Лавров, Константин Фарафонов, Олег Маликов, Дмитрий Соболев, Людмила Савина, Дмитрий Муравьев, Андрей Молотов, Владимир Фролов, Дмитрий Греков и Михаил Михайлов (Кыргызстан). К ним присоединились россияне Иван Плотников, Александр Торощин, Николай Шевченко и Владимир Тумялис. Руководили экспедицией начальник ЦСКА МО РК Павел Новиков и старший тренер Ерванд Ильинский. Передовая группа под руководством опытного Владимира Сувиги на спуске с вершины пережила холодную ночевку. Не без потерь, но все остались живы.

Полистав свои книги, я нашла дневники участников той экспедиции. Сувига, который взошел на Эверест без кислорода, писал: «Вторая ступень прошлась свободно, и вершинный взлет уже рядом. В районе вершинной башни догнал Фролова. Обходим башню по следам Овчаренко и Молотова, вышли на предвершину, а ребята уже спускаются. Они вниз, мы – вверх. Иду медленно, но легкие разрываются. Этот подъем длился вечность, но в 18:30 мы были на вершине».

Они проспали и поздно вышли на штурм. Скорее всего, сказался недостаток акклиматизации, и группа не успела вернуться засветло в штурмовой лагерь после восхождения. До наступления темноты преодолели спуск с первой башни, у Володи Фролова еще работал фонарик, что какое-то время облегчало группе движение. Владимир Сувига рассказывал, что был уверен в своих силах и не мог даже предполагать, что случится холодная ночевка. Он писал в дневнике: «Идем вниз, Сергея Овчаренко и Андрея Молотова не видно. Надо было оставить какой-нибудь заметный знак в месте выхода на гребень, потому что после прохождения первой ступени навалилась темнота. Идем по гребню, и вдруг я слышу голоса – это Овчаренко и Молотов. Не уверен, что иду в правильном направлении, но мы поворачиваем с гребня и спускаемся к ним. Они собрались здесь ночевать, а я уверен, что найду палатку. И вот мы идем дальше. Начал заговариваться Фролов, за своим сознанием замечаю какие-то фокусы – то всплывают фантазии, то снова реальность. Пока я искал спуск, Володя с воображаемым напарником просто ушел в сторону».

Андрей Молотов и Владимир Фролов были самыми молодыми участниками экспедиции. Андрей подумывал, не посвятить ли себя горовосхождениям, как это делал Анатолий Букреев, который проводил в горах по полгода. Но у него свой путь, и он стал священнослужителем, а в горы всегда брал Евангелие. «Я не молился, – говорил мне Андрей Молотов, – из-за дикой усталости я перестал анализировать все, что не касалось сохранения моей жизни. Мы двигались на автопилоте, теряли друг друга в темноте, но поддерживали голосовую связь».

Сувига с Овчаренко ушли вперед, а Молотов решил дождаться Фролова, который в какой-то момент перестал отзываться. Кислород в его баллоне кончился еще на пути к вершине, у Сергея и Андрея кислород закончился на спуске.

Высота и чрезвычайная усталость придавили к земле. Андрей закрыл глаза, он засыпал. А Владимир Фролов рассказывал, что ощущал себя в компании корейцев и даже обсуждал с ними возможность укрыться на ночь в месте, которое он присмотрел во время подъема. Но спутники вдруг исчезли, и Володя осознал, что никаких корейцев нет, а он – совсем один на огромной высоте. Фролов сел на снег, кое-как примостился на своем рюкзаке и отключился, а к жизни его вернул мамин голос, которая позвала сына завтракать. В ту ночь женщина не спала и молилась за ребят, причем она не могла знать того, что они штурмовали вершину.