Читаем Анатолий Букреев. Биография величайшего советского альпиниста в воспоминаниях близких полностью

В рамках отбора в Приэльбрусье претенденты бегали по льду и снегу, и Букреев стал первым по итогам скоростного восхождения на Эльбрус, преодолев расстояние с 4200 до 5200 за 1 час 07 минут. Летом на поляне Москвина собрались сорок спортсменов, шесть тренеров и пятеро медиков, в их числе Свет Орловский, Эдуард Липень и трое врачей из комплексной научной группы во главе с Владимиром Моногаровым. Доктора наблюдали за состоянием спортсменов и проводили свои исследования. Этапом отбора было прохождение «трех колец пика Коммунизма» с учетом скорости подъема каждого альпиниста с определенной отметки. После двух восхождений с плато на вершину впереди оказались шестеро казахстанцев, а потому третий круг не понадобился. Первым шел Букреев, за ним – Луняков, третьим был Овчаренко. Так было и на тренировках: впереди всегда бежал Анатолий, следом, сунув руки в карманы и не потрудившись крепко завязать шнурки на кроссовках, следовал Григорий, за ними держался Сергей. Но на отборках пришлось признать, что Анатолий Букреев, над забегами которого многие посмеивались, шел на шаг впереди. Несомненно, в скорости передвижения Бука был лучший.

Журналисты, которые находились в то лето под пиком Коммунизма, писали, что в обстановке напряженности, когда малейшее нарушение дисциплины могло повлечь вылет из состава команды кандидатов, уверенно чувствовали себя только алмаатинцы. Шестеро из них были первыми на участке скоростного подъема с высоты 6700 до перемычки 7400, а Букреев преодолел эти 700 метров по высоте за 1 час 25 минут.

«Из семисот действующих мастеров спорта в сборную отобрали 120 человек, в составе молодежной команды было 40 альпинистов. В итоге в команде оказалось 22 человека и треть из них составляли казахстанцы, воспитанники тренера Ерванда Ильинского, – вспоминал Ринат Хайбуллин. – Это отбор и генетический, и спортивный. Были отобраны люди с высокими физиологическими, техническими и психологическими качествами. Это была команда, каких на земле больше не будет. А Толя Букреев пришел в альпинизм из лыжных гонок, и если мы ходили, то он бегал быстрее всех, чем и выделялся. Многие ехидничали, смеялись, а он взял и забежал на Мак-Кинли, и тут уже его увидел весь мир».

В состав сборной попал Григорий Луняков, а во время отбора на Эверест его отстранили по причине медицинского заключения «высокое МПК», или «максимальное потребление кислорода», когда организм способен под ноль вырабатывать свой энергетический потенциал. Говорили, будто доктора отметили тогда, что альпинизм загубил в нем олимпийского чемпиона в циклических видах спорта, у Григория были столь же феноменальные физические данные, как и у Вадима Смирнова. Из спортивного состава по показателям общефизической подготовки выпал Юрий Моисеев, который, однако, продемонстрировал лучший результат по работоспособности в барокамере на высоте 7500.

В 1988 году Юрий Моисеев руководил группой, которая прошла по центру северной стены Хан-Тенгри. В тот год он вместе с Казбеком Валиевым участвовал в международной экспедиции на Дхаулагири. По мере приближения к горе состав экспедиции таял, а когда путешественники увидели западную стену этого восьмитысячника, желающих первыми проложить по ней нитку маршрута к вершине осталось трое – Золтан Демьян из Чехословакии, казахстанцы Казбек Валиев и Юрий Моисеев. Только они были готовы преодолеть стену высотой 4500 метров, а до них этот маршрут пытались пройти трижды, но не прошли.

Сделали заброску на перевал, маршрут начинался с высоты 5000. Еда была рассчитана по граммам, но тогда впервые они шли с газом, а не с запаянным в банки бензином, что немного облегчало их рюкзаки. Работали в альпийском стиле, 9 дней продвигались вверх и 4 дня – вниз. Было холодно. Средняя часть стены очень крутая, одну ночь простояли на полочке, где помещались только три ботинка, и пока Золтан опирался на обе ноги, Казбек стоял на одной ноге, потом они менялись. Юра в это время лез ниже и выбивал в темноте крючья. Веревки закончились, остался репшнур, который нельзя было испытывать на разрыв, поэтому работать приходилось очень осторожно.

Еще одну ночь провели сидя. Золтан ушел вперед и никак не мог найти место для ночевки – всюду были наклонные плиты, тогда решили подвесить палатку и завернуться в нее. Несколько часов конек палатки держался на голове Юры Моисеева, потому что ростом он был выше всех. Рюкзаки сбросили под ноги, отчего на голову ему давило еще сильнее, но подремать все же удалось. С высоты 6800 до 7000 тянулась скально-ледовая стенка, напоминающая по сложности южную стену пика Коммунизма. Это был ключевой участок маршрута, а на высоте 7350 нашли площадку, отдохнули, насколько это было возможно, и на другой день сходили на вершину. Золтан, правда, полагал, что при столь сильном ветре, какой хлестал предвершинные скалы, не ходят, но Казбек с Юрием только отмахнулись – это же самое то! На конференции Международного союза альпинистских ассоциаций (UIAA) этот маршрут был признан лучшим альпинистским достижением 1988 года в Гималаях.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 мифов о Берии. Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917-1941
100 мифов о Берии. Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917-1941

Само имя — БЕРИЯ — до сих пор воспринимается в общественном сознании России как особый символ-синоним жестокого, кровавого монстра, только и способного что на самые злодейские преступления. Все убеждены в том, что это был только кровавый палач и злобный интриган, нанесший колоссальный ущерб СССР. Но так ли это? Насколько обоснованна такая, фактически монопольно господствующая в общественном сознании точка зрения? Как сложился столь негативный образ человека, который всю свою сознательную жизнь посвятил созданию и укреплению СССР, результатами деятельности которого Россия пользуется до сих пор?Ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с жизнью и деятельностью Лаврентия Павловича Берии, читатели найдут в состоящем из двух книг новом проекте известного историка Арсена Мартиросяна — «100 мифов о Берии».В первой книге охватывается период жизни и деятельности Л.П. Берии с 1917 по 1941 год, во второй книге «От славы к проклятиям» — с 22 июня 1941 года по 26 июня 1953 года.

Арсен Беникович Мартиросян

Биографии и Мемуары / Политика / Образование и наука / Документальное
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
Достоевский
Достоевский

"Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он - самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира". Это слова Н.Бердяева, но с ними согласны и другие исследователи творчества великого писателя, открывшего в душе человека такие бездны добра и зла, каких не могла представить себе вся предшествующая мировая литература. В великих произведениях Достоевского в полной мере отражается его судьба - таинственная смерть отца, годы бедности и духовных исканий, каторга и солдатчина за участие в революционном кружке, трудное восхождение к славе, сделавшей его - как при жизни, так и посмертно - объектом, как восторженных похвал, так и ожесточенных нападок. Подробности жизни писателя, вплоть до самых неизвестных и "неудобных", в полной мере отражены в его новой биографии, принадлежащей перу Людмилы Сараскиной - известного историка литературы, автора пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам.

Альфред Адлер , Леонид Петрович Гроссман , Людмила Ивановна Сараскина , Юлий Исаевич Айхенвальд , Юрий Иванович Селезнёв , Юрий Михайлович Агеев

Биографии и Мемуары / Критика / Литературоведение / Психология и психотерапия / Проза / Документальное