Анатолий Букреев. Биография величайшего советского альпиниста в воспоминаниях близких

Они протоптали тропу с 7800 до 8200, а из базы по связи говорят, что группа идет медленно. Тогда Сувига взял два баллона кислорода и надел маску, а Хрищатый взял только маску, и если бы ему стало плохо, Володя отдал бы Валере один баллон. Так Сувига попробовал двигаться с кислородом и понял, что это натуральный допинг и спортивного в восхождении с живительным газом на восьмитысячник мало. Он уже был на этой горе без кислорода, а тут у него отогрелись подмороженные пальцы, перестала болеть голова, то есть нахождение на высоте 8000 метров с кислородом и без него – это разные вещи. Больше никогда Владимир Сувига кислородом не пользовался.

В фильме «Канченджанга. Траверс», снятом в той экспедиции, звучит голос Валерия Хрищатого.

«База: База на приеме.

Хрищатый: На связи, прием.

База: Валера, где находитесь, как дела? Прием.

Хрищатый: Находимся на перемычке. Отсюда примерно полчаса ходу до Среднего пика. Прием.

База: Ну давайте быстрее, времени мало. Прием.

Хрищатый: Валя, Валя, я думаю, что группа сильная, мы можем справиться с любыми трудностями, во всяком случае, в том состоянии, в каком находимся. Прием.

База: Не петушись, не петушись, работай, и вниз надо уходить».

В фильме звучит и голос Казбека Валиева: «Он все время был не в колее, и чтобы попасть в колею, ему нужно было сделать чудовищные усилия. Никто этого не заметил, может быть, в экспедиции, но я Хрищатого знаю еще со второго разряда, а это, считай, целая жизнь. Чтобы попасть в колею, он сделал усилие и с одной ночевкой взошел на Канченджангу».

Юрий Моисеев вспоминал: «Валера не попал в команду траверсантов, это был конфликт. Он хотел сделать одиночное восхождение, но никто не собирался рисковать. Валера не раскрыл полностью свои возможности и был разочарован».

Далее за кадром снова звучит осипший голос Хрищатого: «Охота по трещинам одному ходить? А Казбич после двух ночевок на 6700 пристегнулся и пошел. Это ой-ей-ей, как тяжело».

«Нам надо было снять лагеря на маршруте, и мы могли выйти на Главную вершину, – рассказывал Владимир Сувига. – Это надо быть таким сумасшедшим, как Хрищатый! Ему надо было установить хоть какой-то, но рекорд, сделать хоть что-то, но лучше всех, вот у Хрищатого и было три восхождения на восьмитысячники без кислорода» (Канченджанга Средняя – 8478 м, Ялунг Канг – 8505 м, Главная – 8586 м. – Прим. авт.).

На траверс вышли с двух сторон. Группа под руководством Елагина, в состав которой вошли Балыбердин, Халитов, Коротеев и Луняков, прошла траверс с юга на запад, группа под руководством Бершова – это Туркевич, Погорелов, Букреев, Виноградский – прошла траверс в обратном направлении. Шерпы восторженно говорили: вы сделали здесь трекинговый маршрут! Участникам экспедиции были присвоены звания заслуженных мастеров спорта СССР. Так закончилась вторая и последняя советская гималайская экспедиция. В те годы других вариантов попасть в высочайшие горы мира не было. Никто не мог знать, что страна перестанет существовать, что «полетят клочки по закоулочкам» и что на смену советскому строю с четким планированием и государственным финансированием спорта придет так называемый дикий капитализм.

Я летела в Москву встречать гималайцев вместе с Ервандом Тихоновичем. Для Ильинского был забронирован номер в гостинице «Спорт», мне ночевать было негде, но в молодости о таких пустяках не думаешь, и я не могла упустить возможность раньше всех написать о возвращении команды. В журналистике, как в спорте – ты или первый, или никакой. По счастью, в Алма-Ате одна знакомая принесла конверт с деньгами и попросила отвезти его каким-то людям в Подмосковье. Позвонив по указанному номеру из телефона-автомата у гостиницы «Спорт», я спустилась в метро. Надо было попасть на один из вокзалов и пересесть в электричку. Выйдя среди ночи на нужной станции, я подошла к таксистам и спросила, где находится такой-то дом, а там меня встретили те, кому я везла конверт. Оказалось, что это бывшие алмаатинцы и они знакомы с Толей Букреевым. Накормив и уложив спать, добрые люди объяснили, как мне рано утром добраться до аэропорта Шереметьево-2.

Потом был вечер в одном из номеров «Спорта». Пригласили барда Сергея Сошникова, который в те годы жил в Москве. Праздновали победу, пели и пили, потому что в тот день гималайцам можно было все. И если другие жертвовали сном и отдыхом ради общения, могли выпить в компании, Толя без сожалений уходил спать трезвым и вовремя. Для него не было ничего важнее здоровья и его стабильных физических кондиций. Возможно потому, что он был тренером по лыжным гонкам и хорошо знал физиологию, а может, у него было очень развито чувство меры. Ничто не слишком под луною… Толя не разменивался и не распылялся, не дарил свою энергию тем, кому не очень симпатизировал. Все силы и усилия – в копилку, ради достижения цели.

Для Анатолия Букреева участие в экспедиции на Канченджангу стало поворотным моментом, когда он осознал, что отпущенное ему судьбой время не стоит тратить впустую. И крылья, сложенные за спиной, стали расправляться.

Фатум