Анатолий Букреев. Биография величайшего советского альпиниста в воспоминаниях близких

Букреев говорил в одном из интервью: «Я обещал работать первым. Восхождение было серьезное, мой уровень оказался на порядок выше, чем у других. Район удаленный, вершина мало посещаема, и до нас на ней побывало только 92 восходителя. Проблем с высотой не было только у боливийца, и после установки лагеря 4 мы с ним сходили на вершину. На 6750 сидит мертвый австриец, гора ветреная, технически сложная, и психологически все это подавляло. Макалу – это две скальные башни. Мы с Бернардо Гуарачи шли в непогоду, не увидели вторую башню в 60 метрах от первой и только внизу узнали, что не взошли на главную вершину. Видел удрученное состояние моего американского друга Нила Бейдлмана, он повернул назад из-под вершины и сильно переживал свою неудачу. Я предложил ему повторить попытку, но по другой схеме и за один день. В силы Нила я верил, так как ни у кого не видел лучшей тренированности и выносливости. Но выносливость марафонца не та, что выносливость альпиниста, работающего на высоте 8000. Мне в спину говорили – ты блефуешь, а я думал – если за день подняться до лагеря 3, то до вершины уже недалеко.

Я шел в темпе Нила, и это его подстегивало. После 7400 я ушел вперед, велел ему двигаться в своем темпе, но теперь он спешил оказаться в палатке, где я обещал разжечь горелку. Мы шли без отдыха уже 11 часов. Увы, палатка была разорвана и перевернута. Пришлось рыть в снегу нишу и готовить новую площадку. Подошел Нил, помог мне отремонтировать сломанные ветром стойки. На это ушло три часа и силы, необходимые для штурма. Трезво оценив ситуацию, я отказался от скоростного подъема. Без палатки на спуске мы оказались бы в критической ситуации и могли не вернуться. Успех восхождения существенен, потому что ты острее воспринимаешь жизнь, и на другой день мы дошли до вершины. Просто, без рекорда, и Нил радовался, как ребенок, а я радовался за друга. Для Нила было важно вернуться к своей невесте Эмми живым и невредимым, без обморожений и обязательно – с победой».

Потом Букреев ходил по лавкам в Тамиле и распродавал свое снаряжение, чтобы наскрести денег на обратный билет до дома. Далее он был приглашен на Чо-Ойю в качестве ассистента гида американской экспедиции, которой руководил Нил Бейдлман.

Из интервью Букреева: «Чо-Ойю находится на границе Непала и Тибета. Как только мы установили базовый лагерь, к нам повалили тибетские беженцы. Американцы напряглись – невозможно было оставить вещи без присмотра, они все время просили поесть, и так каждый день. На эту гору было много экспедиций. Маршрут проходит до перевала по непальской стороне, выше уходит на китайскую сторону. Прокатился слух, что там выставили экспедицию альпинистской ассоциации Китая, чтобы не пропускать экспедиции из Непала. Американцам все это не нравилось, и они свернулись. 29 сентября я был в Намче-Базаре, узнал, что Индия закрыта из-за вспышки холеры, самолеты не летали, домой не попасть. Я пошел в базовый лагерь под Эверестом, надеясь подключиться к экспедиции на Лхоцзе, но время было упущено. Меня взяли гидом англичане, я работал на семитысячниках и прошел трекинг, рекламируя Тянь-Шань».

В 1995 году Анатолий завел восьмерых клиентов на Эверест с севера. Он работал в качестве лидера экспедиции «Гималайские гиды». «Это была одна из самых успешных экспедиций с севера, – говорил мне Анатолий. – Первый бразилец, первый датчанин, первый представитель Уэльса взошли под моим руководством на Эверест».

Летом Букреев привез на Тянь-Шань знакомых британцев. Они сходили на Мраморную Стену и на Хан-Тенгри. Спустя годы Денис Урубко рассказывал: «Мы, совсем молодые ребята из ЦСКА, помогали им совершить восхождение на вершину Мраморная стена (6400 м). За символическую плату таскали грузы, нам приходилось собирать за клиентами палатки, это был один из первых и неприятных уроков. Анатолий Букреев был для нас непонятным, незнакомым, непостижимым. Мы не могли его принять, он был просто другим. И конечно же, это была ошибка. Оглядываясь назад, я понимаю, как много нужного и важного я мог бы с этим человеком постичь. И если бы сейчас у меня была возможность вернуться в то время, я бы подошел к Букрееву, о чем-то спросил, что-то узнал, чему-то научился. Просто, когда мы молоды, мы не думаем о будущем, и я пропустил этот момент так же, как в свое время не расспросил о чем-то важном Хрищатого. Есть вещи, ценность которых мы понимем, только когда они упущены».

Осенью Анатолий оплатил свою часть пермита для участия в грузинской экспедиции на Дхаулагири. На вершину он поднялся с высоты 7400 в скоростном темпе за 17 часов 15 минут и в одиночку, чтобы не испортить показатели грузинам. На предвершинном гребне слетел вместе со снежной массой, но сумел задержаться. Когда он вернулся в Катманду и шел по туристскому району Тамил, услышал свое имя.

– Бука!