Анатолий Чубайс: великий инквизитор

Другие же, как Андрей Илларионов, стали бескомпромиссными критиками «ельциномики», особенно ее финансовой составляющей в виде Центробанка. Еще до досрочной отставки Ельцина будущий экономический помощник Путина утверждал: «ЦБ фактически был приватизирован группой лиц» (НГ. 1999. 24 марта). Его реальное положение, говорил он, — это положение еще одной «естественной монополии» типа РАО ЕЭС или Газпрома, только еще более мощной и еще более бесконтрольной (статус самозваной «финансовой пирамиды». — Авт.). Руководители ЦБ прежде всего установили сами себе персональные должностные оклады с премиями. Зарплата председателя банка, по информации А. Илларионова, превышает жалованье руководителя Федеральной резервной системы США (аналог ЦБ, но не «акционерный», а чисто государственный. — Авт.) и выше зарплаты любого президента или премьер-министра любой страны на Западе. Один фонд зарплаты и расходы на канцтовары в ЦБ в полтора раза превосходят аналогичные расходы во всех других федеральных органах власти — Администрации Президента, Правительстве, Думе и Совете Федерации, Счетной палате (НГ. 1999. 13 апреля).

«ЦБ ревниво охраняет свою «автономию», не допускает к проверке независимые аудиторские компании, вот уже несколько лет блокирует в Думе принятие поправок к закону «О Центробанке», которые усиливают парламентский контроль за его деятельностью», — писал Илларионов в «НГ».

В деятельности Центробанка проявилась еще одна очень опасная тенденция эпохи «боярства на Руси» Ельцина — приватизация не только собственности, но и власти: у Центробанка — финансовой, у Чубайса с его РАО ЕЭС — энергоресурсной.

Андрей Илларионов в статье «Цена социализма» в двух номерах «НГ» весьма убедительно доказал, что такие структуры, как ЦБ или РАО ЕЭС, если они оказываются в руках честолюбивых, амбициозных людей типа Чубайса или Геращенко с Дубининым, могут становиться инструментами не государственной, а, наоборот, антигосударственной политики.

По-видимому, Путин все же прислушался к своему помощнику и во второй срок своего президентства поставил во главе ЦБ бывшего чубайсовского «оруженосца» Сергея Игнатьева, хотя и ему не удалось кардинально переломить ситуацию.

Но надо отметить, что даже радужные предложения «кружковцев» Чубайса, в частности Сергея Игнатьева, по конвергенции, остались в 1983–1991 гг. невостребованными.

Вместо того чтобы отойти от экономической догматики сталинизма, руководители «шевеления мозгами» Горбачев и Рыжков инициировали (еще до «хуралов» в «Соснах») принятие 28 августа 1983 г. постановление ЦК КПСС и Совмина СССР «О мерах по ускорению научно-технического прогресса в народном хозяйстве», ставшее впоследствии, с избранием в марте 1985 г. Горбачева на пост генсека, первым отправным документом перестройки.

Но прав был многолетний помощник Горбачева Георгий Шахназаров:

«По натуре и складу мышления Михаил Сергеевич — тактик (т. е. не стратег! — Авт.) и продвигался вперед в основном методом проб и ошибок. Он любил повторять девиз Наполеона: ввязаться в драку, а там посмотрим».

Как мы помним, в советском государстве был еще один любитель наполеоновского девиза — Владимир Ленин. Кончил плохо, хотя перед смертью и сумел повернуть руль экономики Советской России на 180° — от военного коммунизма к нэпу. Горбачеву не удалось сделать и этого. Даже в постановлении 28 августа 1983 г. чувствовалось, что ни он, ни Рыжков не могут выйти за пределы стереотипов советского бюрократического «рынка», когда цены на товары устанавливаются в ЦК.

На практике конкретный итог «реформ Андропова» был весьма скромным. Согласно закону о трудовых коллективах от 17 июня 1983 г., трудящимся на производственных собраниях дозволялось участвовать в обсуждении хозяйственных планов заводов и фабрик, заключении коллективных договоров администрации и работников, высказывать свое мнение о расходовании фондов оплаты труда. Но механизм действия этого, несомненно прогрессивного, закона не был отработан. Горбачев попытался было обратить внимание Андропова и членов Политбюро на этот дефект, но поддержки не получил (в 1988 г. он возьмет реванш и расширит права трудовых коллективов вплоть до возможности выбирать себе директоров, но это вызовет другой негативный эффект: выбирать станут не умных, а горластых и склонных к интриге деятелей; одним из первых в московском издательстве «Радуга» тогда пытался прорваться в директора его юрист-консультант В.В. Жириновский, но потерпел неудачу).