Анатомия чисел

– Недавно мы с приятелем делали ремонт в одной квартире. Сначала надо было снять старые обои. Мы работали, как археологи – снимали слой за слоем. Под слоем обоев всегда клеят газеты. А там была вся подписка на «Литературную газету». Сразу стало ясно – многие годы здесь жил один человек. И не забулдыга какой-то. Литературу любил.

Ох, и долго же мы работали. Каждый слой перечитывали, интересно было. Первый слой был за восьмидесятый год. И заголовки такие характерные: «Человек труда – герой нашего времени», «Единство пути, многообразие поиска», «Прежде всего надо любить свою Советскую Родину». А кроме «Литературки» ещё и какая-то газета с математическим уклоном. Да ещё шахматная какая-то. Увлекающийся человек был хозяин квартиры. А математическая газетка на полях исписана всякими формулами, ну, прям как ты, математик там жил.

Роем дальше. Сняли второй слой, а под ним опять газеты. И опять «Литературка». Семидесятый год. А интересы-то у людей как изменились! То больше о трудовых буднях тревожились, а тут глянь, заголовки какие: «Решительно требуем прекратить американскую агрессию!», «Мы разделяем твоё горе, Камбоджа!», «Смятение и гнев Америки». И снова газета для математиков с исписанными полями, и снова шахматные этюды, тоже, кстати, на полях всё карандашом исписано.

Следующий слой, аккурат десять лет назад отмотали, как на машине времени. Шестидесятый год. «Леонид Ильич Брежнев. Биография», «В решениях сессии – воля народа», «К чему позорить звёздный флаг?» И опять математика и шахматы, и снова всё исписано да изрисовано формулами и шахматными ходами.

– А почему «Литературная газета» разделяет горе Камбоджи? – спросил я. – Камбоджа – это писатель?

Олег рассмеялся:

– Нет. Это страна такая. Здесь политика замешана.

– Странно, – сказал я. – А американская агрессия на кого была, на литературу?

– Нет, здесь тоже политика. Агрессия американцев была направлена на Камбоджу.

– Очень странно, – заметил я. – А Брежнев был поэт?

Олег сложился пополам от хохота.

– Нет, – сквозь смех выдавил он. – Это советский генсек, политик.

– Не понимаю. А причём здесь литература?

Олег перестал смеяться и серьёзно сказал:

– Да, брат, это идеология. Ей было подвластно всё: и литература, и спорт, и в первую очередь – политика!

– Назвали бы «Политическая газета».

– Да у нас есть и политические газеты, – ответил Олег. – В них пишут про писателя Солженицына и прочих диссидентов.

Его ответ меня обескуражил.

– Странные вы, земляне, – сказал я. – Всё у вас вверх ногами.

– Я бы сказал: через задницу, – усмехнулся Олег.

– А это как?

Иногда, слушая его ответы, я чувствовал себя умственно отсталым. Все его слова понимаю, а смысла в них не вижу.

– Ну… это непереводимая игра слов!

– А почему у вас ремонты квартир проводят раз в десять лет?

Олег с некоторым удивлением посмотрел на меня:

– Не обязательно. Кто-то и раз в год делает, если средства позволяют.

Я вспомнил вора-Наполеона и меня осенило:

– А, понятно! Воры позволяют себе ремонты раз в год?

– Ну, можно и так сказать! – со смешком ответил Олег.

– А простые люди раз в десять? Или когда их затопят сверху.

– Ну да!

Подумав, я вывел такой алгоритм:

– Украл – сделал ремонт – в тюрьму. Или в психушку, если в тюрьму не хочется. А ведь выходит, что основные приоритеты в вашей жизни – это политика и шахматы с математикой. В вашей политике правят двойные стандарты. Число два, вообще, главенствует над миром. Это симметрия – у каждого из вас два глаза, две руки, две ноги.

– А ты хорошо вникаешь в особенности нашей жизни, – с уважением в голосе сказал Олег. – Жизнь быстро тебя учит.

***

Олег обошёл квартиру, осмотрел общий коридор. После чего сказал:

– Квартирка у тебя подходящая, даже слишком. Только соседка не очень ласковая: кидается на человека, как голодная собака на кость. Видать, не приучена ещё, вот и кидается. Дрессировать её надо, понял? У меня дома книга лежит по служебному собаководству, в следующий раз принесу. Полезная книга для тех, кто живёт «с подселением».

– Я не разговариваю с соседкой, – поморщившись, как от зубной боли, проговорил я. – Она какая-то запрограммированная: переиначивает всё на свой лад.

– Вот и зря, что молчишь, – проговорил Кулик, внимательно рассматривая на столе книги, которые я принёс из библиотеки. – Того и гляди соседка над тобой верх возьмёт. А этого допускать никак нельзя! Начнёт командовать – тогда пиши пропало. Один раз им уступишь, так они все сразу же на шею тебе сядут.

– Зачем же на шею садиться? – возразил я. – Я могу предложить стул.

– Ты лучше пошли соседку куда подальше! – посоветовал Олег. – Надо с ней расквитаться! Баба с воза, кобыле легче, понимаешь?

– Не понимаю, – ответил я. – Ты её хочешь в окно выбросить?

– Нет, никакой физической расправы! Только её моральное низложение, – воскликнул Олег и неожиданно предложил: – У тебя такая квартирка! Давай устроим новоселье. Песни петь будем. Я люблю старинные песни. Они такие тягучие. Так и хочется рвануть во всю глотку. Вот, например, очень задушевная мелодия: «Шумел камыш, деревья гнулись», – заревел он громко.