Анатомия измены. Истоки антимонархического заговора

Почему, Ваше Высокопревосходительство, Воейков должен ‘‘жизнь за Царя положить", а Вы нет? Вы, "лучезарный брат", можете быть только предателем, а вот Воейков, которого и Вы, и Вам подобные "либералы" называли "темной силой" и прочим глупым вздором, был сразу арестован тоже "лучезарным" Керенским и препровожден в Петропавловскую Крепость, а Вы оставались Главнокомандующим Фронтом, пока новый Главковерх Алексеев, не забыв вашу критику его действий в бытность его Главнокомандующим Северо-Западным Фронтом и начальником штаба Государя, не вышиб Вас вон. Впрочем, такая же участь ждала и нового Главковерха. Но об этом еще речь впереди.

У Государя "Рузский стал с жаром доказывать Государю необходимость немедленного образования ответственного перед палатами Министерства. Государь возражал спокойно, хладнокровно и с чувством глубокого убеждения... Основная мысль Государя была, что Он для Себя в своих интересах ничего не желает, ни за что не держится, но считает Себя не вправе передать все дело управления Россией в руки людей, которые сегодня, будучи у власти, могут нанести величайший вред родине, а завтра умоют руки, "подав с кабинетом в отставку".

"Я ответственен перед Бором и Россией за все, что случилось и случится, — сказал Государь. — Будут ли Министры ответственны перед Думой и Государственным Советом — безразлично. Я никогда не буду в состоянии, видя, что делается Министрами не ко благу России, с ними соглашаться, утешаясь мыслью, что это не моих рук дело, не моя ответственность".

Рузский старался доказать Государю, что его мысль ошибочна, что следует принять формулу: "Государь царствует, а правительство управляет."^{376}

Сколько благородства, убеждения в своей правоте, чувства ответственности перед Богом за свои поступки; сколько подлинного царственного величия, понимания своего долга, глубочайшей веры в принципы единственно нравственного образа правления — Самодержавия — было высказано Государем!

И каким жалким пошляком казался этот "брат" Рузский со своим убогим убеждением, что Русский Царь должен быть только декорацией, а все эти "лучезарные" проходимцы должны править нашей необъятной Родиной — Российской Империей, которую строили Великие Князья, Цари и Императоры! Наш бедный Государь должен был, наверно, чувствовать физическое отвращение и к этим словам, и к говорившему этот "демократический бред".

Но "Рузский возражал, спорил, доказывал и, наконец, после полутора часов получил от Государя соизволение на объявление через Родзянко, что Государь согласен на ответственное Министерство и предлагает ему формировать первый кабинет".^{377}

После этого Рузский получил из Ставки текст Манифеста, предложенный Алексеевым, принес его Государю, и этот текст был принят Государем без возражений. Государь только добавил, что Ему это решение очень тяжело, но раз этого требует благо России (так уверили его обманщики в Ставке и Пскове — В.К.), Он на это по чувству долга обязан согласиться. После этого Рузский с Даниловым отправились в город, чтобы быть в два с половиной часа ночи у аппарата для разговора с Родзянко.

Ни Ставка, ни Псков не знали, что Временный Комитет совершенно безсилен перед захватившим всю власть в свои руки Советом Рабочих и Солдатских депутатов. По этому поводу пишет Иван Солоневич:

"Генерал Алексеев ссылается на данные Родзянки. В распоряжении Алексеева, кроме данных Родзянки, должны были быть и данные военной контр-разведки, которая была подчинена Ставке, которая работала действительно скандально плохо, но которая все-таки могла уловить положение в Петрограде — уловил же его пресловутый Бубликов: довольно одной дисциплинированной дивизии, и вся эта охваченная, так сказать, превентивной паникой толпа просто разбежится".^{378}

Разговор Рузского с Родзянко начался только в три часа тридцать минут ночи на 2-ое марта. Когда разговор был окончательно передан в Ставку, там сразу решили, что отречение — единственный исход. Это видно из документа № 27. Вот этот документ. Вернее, преступление.

«У аппарата генерал Данилов.

Здравствуй Юрии Никифорович, у аппарата Лукомский.

Генерал Алексеев просит сейчас же доложить главнокомандующему, что необходимо разбудить Государя и сейчас же доложить ему о разговоре генерала Рузского с Родзянко.

Переживаем слишком тяжелый момент, когда решается вопрос не одного Государя, а всего Царствующего Дома и России. Генерал Алексеев убедительно просит безотлагательно это сделать, так как теперь важна каждая минута и всякие этикеты должны быть отброшены.

Генерал Алексеев просит, по выяснении вопроса, немедленно сообщить официально и со стороны высших военных властей сделать необходимое сообщение в армии, ибо неизвестность хуже всего и грозит тем, что начнется анархия в армии.