Анатомия книжной реальности

«Совершенно понятно: хоть и разошлись мы с ними за долгие века, но когда-то были они нам родня, куда ближе Эльфов или тех же гномов. И язык у нас с хоббитами общий был, и любили-ненавидели мы с ними примерно одно и то же».

(Дж. Р.Р. Толкиен. «Властелин Колец». Пролог, «О хоббитах»).

Ростом они поменьше («фута три-четыре в вышину»), ноги у них шерсткой заросли, и есть у них некоторые психологические особенности, которые так же вскрываются по ходу повествования о Кольце Всевластия. Так, хоббиты в некоторых отношениях оказываются как бы «покрепче» людей, например, они, как отмечает Гэндальф «могут дольше сопротивляться силе кольца». Такие вот оригинальные человечки, но все же — человечки. Но и гномы — все те же человечки (спросите у кого-нибудь, как он представляет себе гнома, и скорее всего «кто-нибудь» скажет, что это маленький такой крепкий человечек, обязательно с бородой — но бороды, понятно, не могут считаться эксклюзивным украшением гномов), да и эльфы зачастую, во всяком случае, в повествовании Толкиена — точно. Такие себе вооруженные лирами поэты, несколько не от мира сего (хотя и воины при этом тоже хорошие). Данные замечания делаются к тому, чтобы показать, как фантазия не то, чтобы заходит в тупик, но имеет вполне видимые границы, переступить за которые оказывается намного сложнее, чем это может показаться на первый взгляд. И самые вроде бы причудливые создания оказываются вполне узнаваемыми, «земными», так сказать. И гномы, и эльфы и даже хоббиты оказываются «человеческими, слишком человеческими».

63. Кстати, здесь будет полезно обратиться к одному известному отрывку, который может здорово нам пригодиться на этой стадии исследования:

«Ты знаешь, что нельзя сделать никакого животного, у которого каждый из его членов тела не был бы сам по себе похож на какой-нибудь член тела другого животного. Итак, если ты хочешь заставить казаться естественным вымышленное животное — пусть это будет, скажем, змея, — то возьми для ее головы голову овчарки или легавой собаки, присоедини к ней кошачьи глаза, уши филина, нос борзой, брови льва, виски старого петуха и шею водяной черепахи».

(Леонардо да Винчи. «Шедевры Графики». (стр. 161). М.: Эксмо, 2006).

Конечно, Леонардо — художник, а не писатель, и вместе с тем, слова его, как вы скорее всего согласитесь, очень даже «по теме». Так о чем нам говорит Леонардо? А говорит он все о том же, — что вымышленное животное вовсе не является в чистом виде «вымышленным»; что для того, чтобы создать сказочное животное, нам надо обратиться к животным самым что ни на есть реальным, и слепить из них животное сказочное. Так и делают: есть, например, такое сказочное существо как кентавр — наполовину конь, наполовину — мужчина. Есть русалка — наполовину рыба, наполовину — девушка (я тут следую скорее литературным представлениям о русалках, у настоящих (настоящих! — я говорю о мифологии, конечно) русалок никакого рыбьего хвоста не было), есть упоминавшиеся уже конекоршуны и капустокрылы (а капуста — очень известное животное). Есть гиппогриф — в этом существе все перепутано, но распутать клубок можно, стоит только глянуть в википедию. Да кого только нет, и почти всюду мы без труда можем проследить корни происхождения того или иного диковинного персонажа в окружающем нас реальном мире.