Анатомия одной семьи

— Да, собственно, все очень просто, — начал Олег, помешивая чай. Несмотря на аппетитно пахнущую колбасу, холодную картошку с зеленью и свежий чай, есть он не хотел. Сейчас, когда он уже добрался до этого гостеприимного дома, когда не надо было «держать спину» перед соседями, перед незнакомым водителем, прохожими, он обмяк и сник. Случившееся показалось ему фатальным — никогда он не объяснится с женой. Характер Соломатиной он знал давно и знал хорошо. А еще в его жизни был сын Степан. За него он будет бороться, если это будет необходимо. И так страшно было от одной мысли, что за сына надо воевать с человеком, которого тоже безумно любишь — с Инной.

— Виноват? Только честно? — донеслось до него. Доктор терпеливо ждал ответа.

— Я даже не знаю, — пожал плечами Олег, — я просто не очень понимаю, что произошло.

Он сделал глоток чая и очень подробно рассказал о том, что случилось между ним и Соломатиной.

— Знаешь, такая ерунда получается, — прокряхтел Владимир Анатольевич, — твоя жена далеко не дура. И не истеричка. Уж позволь мне это знать. Я таких психованных за километр чую и диагнозы им ставлю.

— Нет, она совсем не истеричка. И она умная, — подтвердил Олег.

— Если все так, как ты рассказываешь, а я не сомневаюсь в этом, — поспешил уточнить доктор, — то получается, что либо ты чего-то не знаешь, либо…

— Либо?

— Либо надо разговаривать с ней. Знаешь, рождение ребенка, декретный отпуск, все эти хлопоты, усталость — иногда у женщин случаются неврозы. А где неврозы, там и вспыльчивость, подозрительность, неадекватные поступки. Она вспылила. Сдали нервы. А сейчас сидит, смотрит на свой телефон и молит бога, чтобы ты позвонил.

— У моей жены невроза нет. Она рассудительна, умеет анализировать, вообще, у нее диплом летчика-любителя. Неврозы и прочее — это не про нее. И еще она терпеть не может ссориться, — ответил Олег, вспомнив, как Соломатина сама пришла в спальню после их ссоры из-за Калязиной.

— Но как узнать причину такого поступка? — развел руками доктор.

— Я не знаю. Попробую позвонить ей через пару дней. Раньше смысла не имеет.

— Это почему же? — удивился Владимир Анатольевич.

— Потому что я тоже должен подумать.

— О чем?

— А стоит ли жить в семье, из которой изгоняют без объяснений. Знаете, я многое могу понять и даже принять. Но я никогда не пойму, как можно выгнать из дома. С вещами. Навсегда.

Доктор внимательно посмотрел на Федотова — только сейчас ему стал ясен масштаб случившегося. Дело было не только в ссоре, а в том, как Соломатина решила расстаться. То, что человека лишили дома, Олег оправдать не мог. В его представлении, семья и дом — это то, что спасает, а не губит.

Словно прочитав мысли доктора, Олег сказал:

— Знаете, я ведь думаю о Степке. Он должен понимать, что семья — это что-то прочное. А дом — это что-то теплое.

— Олег, ты правильные вещи говоришь, но ведь бывает, что люди разводятся. И это только на пользу детям. Знаешь, какие ужасные бывают отношения в семье?

— Даже не догадываюсь, — зло ответил Олег, и доктор понял, что ляпнул глупость.

Легли спать они рано — доктор еще до приезда Олега постелил ему на диване в маленькой комнате. Олег приготовил учебники, достал из чемодана свежую рубаху, развесил ее на стуле, быстро разделся и лег. Он притворился спящим, потому что чувствовал: доктору хочется поговорить. Когда же стало совсем тихо, Федотов достал телефон и приготовился написать Инне. Он решил, что сначала узнает, как Степан — это его действительно волновало. Потом расскажет о сегодняшнем дне, а ему было что рассказать! Он не будет заводить разговор о чемоданах, не задаст ни одного вопроса, почему так Инна поступила. Он знал свою жену — она не была дурой. Раз поступила, значит, что-то ее подтолкнуло к этому. Придет время, она сама все расскажет. Олег знал, что терпеливый, он дождется этой минуты, когда все выяснится. Главное — не поссориться так, чтобы примирение потом уже было невозможно. Олег помнил тот путь, который они прошли, и вот так, из-за горячности, оборвать все, что они долго строили вместе? Никогда! Он слишком любит свою семью.