Анатомия зла

- Знали бы те высокомерные властители, полжизни отдававшие сооружению своих помпезных гробниц, что музейные залы заменят им пышное великолепие усыпальниц, а стеклянные футляры – золотые саркофаги, что их сушеные мощи выставят на всеобщее обозрение, а гробницы вытопчут орды алчных до дешевых зрелищ туристов. – Клара задержала взгляд на чудом уцелевшей пряди волос, кокетливо выбившейся из-под окаменелых обмоток. Крохотное бурое личико все еще хранило былое изящество черт.

- А кто сказал, что это хуже, чем, скажем, бесславно гнить в холодной, кишащей червями земле? – возразил Гроссе.

Бросив на нее осуждающий взгляд, он вернулся к созерцанию мумий, в два ряда заполнявших зал, подолгу склоняясь над каждой. Клара терпеливо ждала, наблюдая за ним. Покончив с этим занятием, он деловито направился к выходу, явно забыв о том, что пришел сюда не один. Но спохватившись, остановился у широкой каменной лестницы, ведущей на первый этаж, и, подождав, когда она его догонит, сказал:

- Погуляй по залам, пока я ненадолго отлучусь. Мне нужно кое с кем переговорить.

Получив таким образом свободу действий, он отыскал сотрудников музея, ответственных за содержание мумий, представился и попросил связать его с научно-исследовательским институтом или центром, занимаю-щимся изучением древних методов бальзамирования. Завладев желаемой информацией, Гроссе с удовлетворенным видом присоединился к Кларе.

ГЛАВА 30

На следующий день Гроссе исчез из отеля, оставив Клару одну. Накануне в музее он узнал, что в 25 километрах от Каира французские археологи неожиданно наткнулись на основное кладбище Мемфиса, где обнаружили с полсотни хорошо сохранившихся мумий членов царских семей 26-ой династии фараонов. Что ученые намерены заняться изучением одной из мумий, сохранившейся значительно лучше остальных. И Гроссе помчался на разведку.

Проспав до полудня, Клара приняла ванну, разобрала свои и его вещи, долго созерцала с балкона ошеломлявшие ее своей близостью пирамиды. Наконец, после бесцельного слоняния по комнатам, так и не дождавшись возлюбленного, вышла в сад.

Покружив по аллеям среди буйно цветущих деревьев и кустарников, Клара почувствовала, что голодна. Скромно пристроившись за самым крайним столиком "Оазиса", расположившегося у кромки бассейна, она заказала себе ланч.

Казалось, все отдыхающие отеля собрались здесь. На топчанах и в креслах неподвижно застывшие тела медленно подрумянивались на солнце. Смуглые арабы-официанты разносили в огромных, запотевших бокалах прохладительные напитки со льдом. Вода бурлила от пловцов, ныряльщиков и просто барахтающихся. Взрывы смеха, детский визг, перекликающиеся голоса вместе с брызгами и солнечными бликами летели во все стороны от овальной чаши бассейна, демонстрируя мрачной замкнутой душе такую естественную и такую недоступную ей радость жизни. Беззаботные отдыхающие люди, умеющие расслабляться и наслаждаться моментом. Она не умела. Она могла им только завидовать.

Жара становилась нестерпимой. Ей безумно хотелось сейчас оказаться в воде, среди купающихся. Выходя из номера, Клара предусмотрительно надела шорты поверх купального костюма. Любой нормальной женщине на ее месте ничего не стоило бы снять шорты и прыгнуть в бассейн. Или, на худой конец, чинно сойти по ступенькам. Но в том-то и заключалась беда Клары, что она не чувствовала себя нормальной – такой же как все. Вот и сейчас, одиноко сидя у бассейна, она казалась самой себе этакой устрицей, которую насильно вытащили из раковины-домика, лишив возможности при первом же шорохе укрыться в своем перламутровом лабиринте.

Я не имею права сидеть среди обыкновенных людей, как ни в чем не бывало, – говорила себе Клара. – Я не такая, как они.

Гроссе вернулся только к ужину, не извинившись и никак не объяснив свое отсутствие. Но больше уже так надолго не оставлял ее одну.

Время, не занятое ни работой, ни чувством ответственности, ни постоянной настороженной готовностью быть вызванными в любую минуту, ползло на удивление медленно. Впервые они могли позволить себе хоть немного пожить нормальной, открытой жизнью, на виду у всех. И это придавало особую окраску их отношениям.

Гроссе ни разу не заговорил с Кларой о самом для него главном, не упоминал о вилле на скале. Она должна на время забыть о существовании Гроэра, об их роковом сходстве.Он не отказывал ей ни в чем – ни в просьбах, ни в удовольствиях, ни в ласках, поскольку теперь ее преданность и благодарность была нужна ему, как никогда. Он стал таким, каким не был даже на заре их сближения, и с некоторым удивлением созерцал самого себя в непривычной роли. Порой ему даже нравилась эта игра.

Получив кратковременную возможность взглянуть на мир и на себя глазами женщины, Клара вдруг осознала, какой до нелепости старомодной она стала. Гроссе почти ежедневно с утра уезжал на несколько часов, предоставляя ее самой себе. Воспользовавшись этим, Клара несколько раз посетила Spa, приведя в порядок лицо и тело, сделала модную прическу, обновила свой гардероб и даже обзавелась не слишком дорогими, но приглянувшимися ей украшениями.