…and action!

— Алле, — пропел я, — ты уже вернулась? Все вещи собрала? Щетку зубную купила, пасту, прокладки, что там еще тебе пригодится в новой жизни. Хотя ты вообще-то только завтра собиралась…

Небольшая пауза. Светка пыталась догнать смысл и причины моего звонка. На этот раз у нее получилось несколько лучше, чем вчера.

— Витя, ты выпил? Не рано?

— В самый раз, дорогая. А тебя это удивляет? Тебе сейчас есть какое-то дело до меня?

Снова пауза и снова мучительный выбор адекватной реакции. Если выпил — значит, несет всякую чушь. Как можно с таким разговаривать?

— Вить, говори, что тебе нужно, и закончим разговор.

Я закусил губу. Внезапно мне стало обидно чуть ли не до слез. Единственное плечо, в которое я мог уткнуться носом в минуты радости или печали, вдруг стало таким холодным. Я в том смысле, что плечо моей жены стало для меня недосягаемым, как, собственно, и вся жена.

В общем, не стал я ей ничего говорить, не хотел нарываться на вымученное сострадание. Вместо этого сам наговорил ей гадостей.

— Знаешь что, милая, вместо того, чтобы устраивать демонстрации, можно было бы хоть раз попытаться понять, чего я хочу и почему я этого хочу! Тебе не приходила в голову эта мысль? Ты вообще знаешь, чем я живу? Ты интересовалась хоть раз, каково мне?

Я нахохлился, надеясь на увлекательное продолжение диалога, но Светка влепила мне пощечину — короткими гудками.

Коньяк уже практически полностью забрал меня, и относительно финала сегодняшнего дня у меня не было никаких сомнений — закончится все полнейшим туманом. Если я не останавливаюсь после трех рюмок, то я не останавливаюсь совсем. Эдакая извращенная форма алкоголизма, предполагающая довольно спокойное отношение к спиртному в повседневной жизни, но начисто лишающая силы воли в экстренных ситуациях.

«Интересно, — думал я, наливая себе еще полста, — у Светки действительно есть любовник?»

С одной стороны, никаких прямых указаний на это я до сих пор не обнаружил — ни каких-то экстремально поздних возвращений «из спортзала» или «от подруги», ни странных запахов, ни подозрительных телефонных звонков. С другой стороны, почему супружеская измена должна оставлять именно эти следы? Какие, например, запахи может притащить изменяющая жена? Муж, понятное дело, тащит духи или помаду, а жена — что? Аромат потных носков, табака и портвейна? По большому счету, если женщина захочет наставить тебе рогов и постарается приложить к этому всю свою природную смекалку, ты никогда ни о чем не догадаешься и никого не поймаешь, а если и поймаешь, то тебе столько спагетти на уши навешают, что будешь вдвое счастлив, чем был до тех пор. Ты поймешь, что твоя жена тебе изменяет, ровно в тот момент, когда она сама тебе позволит это понять.

Но все-таки интересно — есть? Если учесть, что у меня самого год назад случилась неплохая интрижка, а я при этом считал себя о-очень терпеливым человеком, способным стойко переносить тяготы и лишения супружеской жизни, то моей импульсивной и давно обиженной на меня второй половинке без тайного «рыцаря без страха и упрека» просто не обойтись…

Кроме меня и двух официанток за стойкой бара в зале никого не было, а сами девчонки были заняты чем-то там по работе. Одна из них явна была в моем вкусе, светленькая, с ямками на щеках, невысокая, не очень толстая и не очень худая. Вторую, высокую дылду без груди, можно было бы взять прицепом — глядишь в процессе на что-нибудь сгодится.

«Попробовать? — подзадоривал я себя. — Тряхнуть стариной, что ли?».

Одна из прелестей алкогольного опьянения состоит в том, что ты не оставляешь себе времени на размышление.

— Девушка! — крикнул я, поднимая руку. Официантки, как птички, подняли свои головки из-за стойки. — Можно мне еще что-нибудь?

Пока одна из них — та, что мне приглянулась — выискивала блокнотик для записи заказов, я с удовлетворением отметил, что еще неплохо владею собой. Пожалуй, стоит задержаться на этой стадии и хотя бы ненадолго тормознуть с коньяком.

— Слушаю вас, — сказала белокурая мышка, остановившись возле столика.

Я украдкой втянул носом воздух. О, как она пахла! Клянусь, в тот момент мне было глубоко наплевать, есть ли у моей жены любовник. Да хоть тысяча!

— Мне, пожалуйста… — начал я, но запнулся, поскольку взгляд мой автоматически опустился вниз, на то место, где у девушки начинались джинсы.

Эти модные брюки с низкой талией — какое низкое коварство! Невозможно ходить по улицам в хорошую погоду, все время смотришь в пояс и пытаешься представить, сколько миллиметров осталось до копчика. Нельзя же так!

— Кхм, — сказала девушка, переступив с ноги на ногу и шустро прикрыв заветное место блокнотиком.

С большим опозданием я понял, что разглядываю девицу в открытую, даже не маскируясь.

— Извините, — произнес я, — невозможно было оторваться.

Девушка начала нервничать.