…and action!

Следующие пятнадцать часов пролетели передо мной безумным коллажем с периодическими черными провалами. Пожалуй, это был самый бурный денек за последние несколько лет.

Покинув негостеприимное заведение, я бросился к ближайшему ларьку и купил банку крепкого пива. Мне срочно нужно было выпить, чтобы вернуться в давешнее состояние и не копаться в своих внутренностях. Я высосал банку в два счета тут же возле ларька, прислонившись к дереву, затем сунул в окошко полтинник и вытребовал еще одну банку. Ее постигла участь первой. Возбуждение вскоре прошло, вернулись вожделенные пофигизм и чувство вседозволенности. Выкурив сигарету и добавив тем самым в голову еще немного дурмана, я отправился на поиски приключений.

Где я только не был в тот вечер!

Пойманный таксист отвез меня в городской сад имени Пушкина, где я с общественный туалет за 10 рублей. Затем уселся за столиком в летнем кафе и заказал себе огромный шашлык. Съесть его я не смог, осталась половина, которую тут же смел со стола дежуривший рядом бомжик. Обалдевший от такой наглости — хмырь даже не соизволил убедиться, что я действительно не собираюсь доедать — ваш покорный слуга грациозным ударом в челюсть отправил его в нокдаун. Бомжик свернулся калачиком под деревом, прикрыв голову руками, и оттуда наблюдал за мной, как побитый кот за хозяином.

Не обращая внимания на порицания отдыхающих мамаш с колясками, я потопал на площадку с аттракционами. Я не берусь утверждать однозначно, но похоже, там я расчехлил свою видеокамеру-убийцу и водил ею из стороны в сторону, с карусели на карусель, крича, что «всем скоро придет капут!».

Почему пьяного козла не повязали там же, в парке, для меня до сих пор остается загадкой.

Вечером, когда уже начинало смеркаться, я смутно припоминаю себя на скамейке возле ресторана «Астория». Рядом со мной сидел какой-то человек в длинной желтой рубашке и драных джинсах. Он назвался Игорем, «свободным художником», и попросил в связи с этим субсидировать его на предмет выпивки. «Не вопрос!» — кажется, крикнул я, и через какое-то время мы выпивали вместе. Под конец встречи, продолжавшейся не помню сколько, Игорь страстно пожимал мне руку и грозился написать портрет моей жены.

Затем я брел по широкой пешеходной улице, местному Арбату, мимо гуляющих молодых парочек и тренькающих на гитарах музыкантов-попрошаек. Горящие фонари расплывались в глазах, двоились-троились, голова плыла, как поплавок на реке, а я, словно терпеливый рыбак, поминутно вынимал удочку и закидывал этот поплавок обратно вверх по течению. Кажется, пару раз я не вписывался в поворот и падал рядом со скамейками. Кто-то ворчал: «Козел!», — кто-то толкнул в спину, чтобы я не останавливался и топал дальше.

А в мыслях я был могущественным Князем Тьмы, обладающим самым совершенным средством для уничтожения насекомых. Я поглаживал сумку, которая то и дело слетала с моего плеча и норовила грохнуться наземь, и мысленно проговаривал проклятия. «Я всех уничтожу, всех низвергну в ад — за годы унижений, тщетных попыток подняться вверх по социальной лестнице, за не любивших меня родителей, за не дававших мне однокашниц, за неудавшуюся семейную жизнь. Я вас всех отправлю к чертям!..».

В общем, полный алес капут, Миш. Я делал то же, что и всегда, когда напивался, но теперь я был не один. Со мной была камера. И она как будто что-то делала со мной… Я не могу описать это словами.

«Рано или поздно упираешься в высокий бетонный забор. Смотришь вправо, влево, поднимаешь голову вверх и понимаешь, что тебе дальше не пройти».

Косилов, мудила грешный, много ты понимаешь в заборах… что ты от меня утаил?

9

Реальность возвращалась ко мне медленно и мучительно больно, пощипывая за ляжки, давя неимоверным прессом на мочевой пузырь и упираясь в спину чем-то холодно-острым. Я пытался противостоять ей, цепляясь за свои сумеречные грезы, но проигрывал. Я дрожал от холода, сворачивался клубком, как тот бомжик, с риском для жизни укравший у меня остатки шашлыка, я закрывал лицо от яркого света, но, в конце концов, бросил свои попытки остаться Князем Тьмы и с протяжным стоном разлепил тяжелые веки.

Я лежал на уродливой короткой кушетке в каком-то общественном помещении, похожем на туалет провинциального железнодорожного вокзала. Кушеток было штук восемь-десять, и практически все они пустовали. Только в углу под белой простыней лежало нечто громко сопящее.

«Я в морге?! — кольнула не протрезвевшую голову мысль. — Эй, сейчас сюда моя жена должна позвонить! Скажите ей, что я замерз!».

Опровержение поступило незамедлительно: «Это трезвяк! Трезвяк! А-аааа!!! Давненько я тут не ночевал!».

Все тут же стало на свои места. «Князя Тьмы» бережно приволокли в вытрезвитель, с любовью раздели и бросили на холодную ободранную кушетку досматривать «сны о чем-то большем». Добрые люди в синих пиджаках.

Несколько минут я ворочался, пытался натянуть простыню до подбородка, но выяснялось, что в этом случае неприкрытыми остаются ноги. Лучше бы оставили спать под деревом!