…and action!

Сейчас уже трудно сказать, что послужило причиной такой экзекуции — плохое настроение старой педагогической клячи или неспособность Кирилла ответить на вопрос по заданной теме, — но с этого момента злобная тетка с крысиным хвостом на затылке терзала парня систематически, и результаты не заставили себя ждать.

Класс ржал над парнем постоянно. Колыванов отныне звался не иначе как «лунатиком», на спину ему приклеивали бумажки с еще более обидными прозвищами, а те немногочисленные друзья, которые тусовались с Кирюшей с первого класса, вынуждены были покинуть его, чтобы не портить собственную жизнь. Сам Кирилл, поняв всю бесперспективность попыток опровергнуть учительницу, стал замкнутым, на уроках всегда сидел в крайнем ряду в полном одиночестве и, кажется, тайно вынашивал планы мировой лунатической революции…

Я вздохнул, потер глаза и потянулся за сигаретой. Надо бы выпить еще водочки. Это неправильно, конечно, но трезвым мне сейчас быть совсем не хочется. Достаточно вспомнить в деталях события вчерашнего дня, как настойчивое желание перемотать пленку на месяц назад начинает больно стучать в висках.

…Родители Кирилла Колыванова заметили перемены слишком поздно, года эдак через три, когда пацан был пойман участковым милиционером за весьма недвусмысленным занятием — он в компании с дворовыми хулиганами убивал бездомную кошку. Точнее, убивал не он, но, кажется, ему нравилось наблюдать за процессом. Милиционер привел насупившегося Кирилла домой, объяснил все родителям и напоследок велел больше уделять парнишке внимания, пока место несчастных кошек не заняли другие, более сложные живые существа.

Сказать, что родители были в шоке, значит сказать, мягко говоря, неправду. Они были крайне удивлены. Мать ревела весь вечер, а папашка схватил одиннадцатилетнего мальчишку за шиворот, утащил его на кухню и там долго рассказывал, в чем его проблема.

«Обижать кошек нехорошо, — грузил сына папаша, дыша перегаром, — кошки, они хоть и не собаки, но все равно безобидные существа. Иному скоту с двумя ногами нужно дать в рыло или оторвать яйца, если он тебя обижает, но кошек и собак трогать нельзя. Они божьи твари».

Школу парень закончил с «тройками», в том числе по поведению, и это было настоящим чудом, особенно если учесть, что в последние годы учебы Колыванов, сблизившись с единомышленниками из параллельных классов, которым ничего не нужно было доказывать, окончательно забил на школьную программу. К сожалению, свободное время он теперь тратил не на конструирование самолетов и кораблей, а на нечто более прозаичное — выпивку и мелкое хулиганство.

В армии отслужил чуть больше полутора лет. Когда до дембеля оставалось чуть-чуть пересидеть в столовой и в каптерке, командир ракетной части отдал Кирилла Колыванова и его корешей под трибунал за издевательство над сослуживцем. Пьяный в зюзю будущий народный избранник однажды вечером подозвал к себе симпатичного «молодого», поставил его раком, снял штаны и, пардон, «нанес значительную психическую травму». Кирюша снова профукал свой шанс: он был призван во вполне приличную часть с вменяемым командованием, бесперебойным продовольственным и вещевым обеспечением, и ни одна собака не мешала ему уволиться из армии старшим сержантом, получив все сопутствующие рекомендации. Но интеллектуальный багаж, накопленный со второго класса школы, вывалился-таки наружу!

Что было дальше? А вот черт его знает! Никаких деталей, никаких трогательных рассказов одноклассников, сослуживцев и коллег относительно того, как складывалась жизнь Колыванова после дембельского залета, — ничего этого нет ни в Интернете, ни на ресурсах моего приятеля. Рассказать о его детстве и юности нашлось немало охотников, но дальше — как отрезало. Известно только, что младшая сестра его погибла при загадочных обстоятельствах, что после армии где-то Кирюша все-таки сидел, потом вышел на свободу, когда Советский Союз уже корчился в судорогах. Покрутив головой вокруг, парень примкнул к каким-то мутным друзьям, организовал какой-то столь же мутный кооператив. Торговал металлом, кроссовками, памперсами и, вероятно, оружием. Завел дружбу с чиновниками и, кажется, оказался в нужное время в нужном месте. Словом, биография размытая, сомнительная и противоречивая, как у большинства тех, кто умудрился стать «народным избранником».

Что касается разговоров о том, что Колыванов в конце восьмидесятых годов крышевал целые городские районы и «людей валил пачками», как выразился при нашей недавней встрече Серега Косилов, тут вообще все очень сложно. Да, его лицо мелькало в криминальных сводках; да, его задница неоднократно попадала в лапы правосудия — но то ли лапы эти были обильно смазаны кремом, то ли звезды так расположились, но уходил Колыванов от заслуженной кары легко и играючи и даже хвостов за собой не оставлял.