And I'm calling for my mother as I pull the pillars down (ЛП)

Она поцеловала Неда Старка перед отъездом – Робарра не озаботилась попросить его поцеловать ее, потому что он бы отказался, заявляя о своей чести или чести каких-то других Старков, и тому подобная чушь – так что она сама наклонилась и поймала губами уголок его рта, и улыбнулась, когда он ярко раскраснелся.

- Тебе не стоило этого делать, Барра, - пробормотал он, глядя под ноги. – Это… Это не…

- Я хотела, чтобы мой первый поцелуй был с тобой, - сказала она. – Не с ним. Тебе ведь понравилось, да?

- Это не то, что…

- Вот и хорошо, - с удовлетворением сказала она. – Я не стану тебе писать, потому что мне нечего хорошего будет сказать, но ты ведь будешь думать обо мне, Нед?

- Я… Да, - он наконец вздохнул, и когда она сжала его руку, он не сжал ее в ответ, просто держал, и этого было достаточно.

- Когда мой кузен умрет, я буду королевой и буду делать что хочу, - пообещала она. – Я призову тебя ко двору, и ты сможешь стать моим мужем.

И тогда он рассмеялся, нескладный мальчишка с темными волосами и нежными серыми глазами, с строгим взглядом и прямой спиной, и Робарра, несмотря на свою юность и вспыльчивость, ощутила, как ее окатывает странное чувство потери, словно мокрый плащ, покрывает ее. Может быть отец был прав, и это просто детская влюбленность, но даже если так, было в этом что-то острое, чистое и болезненно холодное.

И все же, она была не из тех, кто куксится, и она изо всех сил старалась быть веселой, когда прибыла ко двору, пока зима подбиралась все ближе. Она ненавидела Королевскую Гавань, ненавидела, как король смотрит на нее, и ее разрывало между жалостью и состраданием к королеве Рейле, о которой все знали, что она не любила своего жестокого брата, и все же снова была в тягости, запертая в Твердыне Мейгора с двумя септами, чтобы все были «уверены в ее верности королю».

Рейгар Таргариен был красив, и за это Робарра ненавидела его. Если бы в смысле внешности ему хоть в чем-то можно было бы отказать, может быть, думала она, она смогла бы забыть свою обиду. Но его серебристые волосы спускались локонами ниже плеч, а глаза были яркого цвета индиго, и его лицо было таким искренним, что иногда казалось девчоночьи. Он был тихим, задумчивым мальчиком, в чем напоминал ей чем-то Станниса, но не такой резкий и грубый, как ее младший брат.

По всему она должна была с первого взгляда влюбиться в Рейгара – он был нежен и добр, силен и уважителен, грациозен и умен, мечта каждой девы. Но она не влюбилась. Дело было даже не в том, что они были родственниками – троюродные братья и сестры женятся часто, и они не были похожи друг на друга, и не росли вместе. Он просто не был тем мужчиной, рядом с которым она себя представляла, когда думала о браке. Конечно, она думала о благородном Неде – но на самом деле любой мужчина был бы лучше. Любой, но не настолько чертовски миленький.

По крайней мере, он хотя бы хорошо умел сражаться, и никогда не запрещал ей тренироваться с луком и скакать с ним верхом – Робарра с радостью носила бы меч, если бы могла, но дальше тренировок на деревянных мечах со Станнисом дело не зашло – он всегда жаловался, что она должна вышивать или играть на арфе. У Робарры не хватало терпения на вышивание, но ей нравилось петь и танцевать, пусть септа всегда корила ее, что она в этом была несколько непристойна.

Она смотрела немного раздраженно, как идеальный Рейгар аккуратно спустил еще одну стрелу, поражая манекен прямо в шею.

- Латный воротник в бою его бы спас, - немного надменно сказала она – в первое время она думала, что сможет достаточно раздразнить принца, чтобы он уговорил отца отменить все, но Рейгар терпел ее резкости и капризы с терпением септона, что только больше ее бесило. Он вел себя так, словно она была временной обузой, которая вскорости сама по себе разрешится.

- Конечно, - спокойно сказал он. – Хотите попробовать теперь, миледи?

- Я же говорила, звать меня Робаррой. – Она не была создана для дворцовых вежливостей, и Робарра не видела смысла в том, чтобы каждую фразу завершать словами «мой принц», раз сама скоро станет принцессой.

Он просто блаженно улыбнулся, слишком зрело для мальчишки четырнадцати лет, и она прицелилась. Ее стрела пролетела мимо, и она раздраженно прикусила нижнюю губу.

- Подольше сосредоточьтесь, - тихо приободрил он ее, - и ваш прицел улучшится.

- Я не нуждаюсь в советах юнца, который все время проводит за чтением или играя на идиотской арфе! – Она взорвалась и тут же притихла, потому что даже она никогда не была с принцем настолько грубой, и его лицо было так тяжело прочитать, что ее это напугало.

- Прошу прощения, - наконец сказал он, не отрывая от нее взгляда, - если я заставил почувствовать себя здесь нежеланной, Робарра.

Она с трудом заставила себя не ерзать неуютно в седле, и посмотрела вниз, на свою лошадь.

- Ты… Вы не… Это было неприлично с моей стороны, прошу прощения, ваша милость.

Казалось, будто ей пришлось глотать камни.

Он тихо вздохнул.

- Я не хочу, чтобы ты была несчастна. Но некоторые вещи не в нашей власти.

Он как будто говорил не только об их помолвке.