Андалузские легенды

Надумали они, наконец, решить, кому кого слушаться и испытать, кто из них могущественнее и кто на белом свете важнее! Без кого из них люди могут обойтись и без кого не могут. Тот, кто победит, и будет главою в доме.

— Как же это решить? говорит Капитал.

Он не был горазд на выдумки, потому что голь на выдумки хитра, а не он, важный и богатый барин, да еще человек положительный. Фортуна-же, ветреница и шатунья, много по свету набегалась и всякую штуку знала.

— Что ж тут голову ломать! говорит она. Это дело простое. Давай попробуем, кто скорее может осчастливить человека, ты или я.

— Хорошо! говорит Капитал. У меня в земле, подумал он, много еще золота и серебра скрыто под спудом. Только найди его какой человек — так не только сам счастлив будет, а целое государство будет в довольстве и благополучии.

— Найдем, говорит Капитал жене, самаго беднаго человека, совсем нищаго и голоднаго, и давай нам пробовать свою силу.

— Хорошо, говорит Фортуна. Зачем далеко ходить, вон сидит Рамон, по прозвищу «Оглашенный». Ступай к нему и делай что хочешь с ним, а я свое буду делать.

Капитал тихо пошел, степенно и важно подошел к Рамону, как следовало вельможе.

Рамон был поденщик и почти нищий. Когда к нему пришел Капитал, он сидел грустно среди поля под деревом и ел черствый ломоть хлеба, а около него лежала сломанная лопата.

— Здравствуй, Рамон, сказал Капитал.

— Мое почтенье, ваше благородие.

— Что ты тут делаешь?

— Что? Сижу да свою судьбу кляну. Несчастнее меня, кажется, в целом свете нет человека.

Разсказал Рамон новому знакомому барину все свои беды и несчастия, и Капитал увидел, что такого-то человека ему и надо для своей пробы.

— Ну, а теперь что ж ты делаешь?

— А теперь не знаю, куда деваться и как заработать хоть грош. Нанялся я рыть колодезь, вот тут… Уговор был с нанимателем такой, что как я до воды дороюсь, так мне и деньги в руки. Рылся я, рылся в земле и ни черта не нашел, чтоб ей пусто было.

— Ну, нет, извини, я не желаю, чтоб ей или в ней пусто было. От земли и всего, что есть в ней, зависит мое могущество. В земле вся моя сила. Из нея растет хлеб и в ней же олово, медь, золото и серебро, иногда и бриллианты.

— Не знаю, что находят в вашей земле люди, разсердился Рамон, а я в ней, треклятой, не только золота, даже воды не нашел ни капли. Дорылся только до старой подошвы и на такой страшной глубине. что надо полагать, эта подошва оторвалась от сапога какого нибудь антипода. Еще бы немного, и я, роясь да роясь — вылез бы где-нибудь в Америке и дороги бы домой не нашел.

— Ну, слушай, Рамон, я вижу, ты человек трудолюбивый, только не везет тебе Фортуна. Она, между нами сказать — дура. Вот тебе денег на первый раз. Зря не трать, а постарайся разжиться на них. Найми рабочих и рой землю в трех-четырех местах; где-нибудь да найдется вода и будет колодезь.

Рамон, получив горсть серебряной монеты, так обрадовался, что бегом пустился в соседний город. Он давно уже не ел ничего, кроме сухого хлеба, а пить — и воды даже не пил.

Прибежав в город, он вошел в первую лавку и отобрал себе, с радости, провизии, которой хватило бы на целую неделю. Когда пришлось платить, Рамон сунул руку в карман своих панталон, и нашел там только большую дыру, чрез которую он, вероятно, всю мелочь по дороге и посеял.

Потеряв деньги, Рамон пошел их искать и в напрасных поисках потерял весь день и, не попав во время на работу, был прогнан хозяином. Потеряв весь день даром, а затем потеряв место, где мог работать, Рамон потерял наконец и терпение и стал бранить свою горькую судьбу.

Фортуна вместе с мужем глядели издали на Рамона. Фортуна подсмеивалась над мужем. Капитал обиделся и разсердился.

— Постой же! сказал он. Я тебе докажу, что могу его сделать сейчас веселым и довольным своей судьбой.

Капитал снова отправился к Рамону и дал ему новенький золотой на разживу. Рамон просиял от счастья и стал говорить, что, видно, судьба смилостивилась наконец над ним: Он важно пошел в город и, боясь снова потерять деньги, держал свой червонец в руке.

На этот раз Рамон решил купить себе новое платье и вошел в магазим. Выбрав отличное платье, он важно положил золотой на прилавок, требуя сдачи.

Хозяин магазина поглядел монету, повертел ее в руках, позвал соседа на совет и наконец обявил Рамону, что золотой его фальшивый, и что он должен и монету и его, Рамона, как сбытчика, представить в полицию.

Несчастный Рамон обомлел и горько заплакал, проклиная незнакомца, который дал ему этот фальшивый золотой и привел его еще в худшее положение, чем бедность и голод.

— Лучше бы мне голодать, да не попадать в тюрьму! подумал Рамон.

— А ты чего стоишь-то! шепнул ему кто-то. Удирай!

Рамон не заставил себя просить — и, даже не поблагодарив за совет, выскочил из магазина и припустился в поле как заяц. Он так бежал, что когда город пропал у него из глаз, и он лег на землю, чтобы отдышаться, то увидел, что потерял один сапог.