Читаем Андерсен полностью

Я отрезал от себя кусок и положил его на тарелку. Потом это была уже не тарелка, а стул, и на нём сидел мужчина, которого я знал, но не мог вспомнить его имя, хотя должен был вспомнить. Я знал во сне, что это наказуемо – забыть его имя.

Я знал, что в мою обязанность входило наказывать за забывчивость.

Всё больше людей. Я знал их всех и не знал ни одного из них.

Они сидели со мной за столом, но не вокруг стола, а только по одну его сторону. Я был среди них и тем не менее видел себя сидящим здесь, на почётном месте посередине. Мы были обрамлённой фотографией, картиной, фреской. И потом стояли друг против друга бабушка и Луизе и спорили о том, кто написал картину. Мане или Моне. Но написал её кто-то совсем другой. Однако и его имя я не мог вспомнить.

Потом я был один, в комнате, полной игрушек, и там было стекло, окно, сквозь которое за мной кто-то наблюдал, и я знал, что нахожусь в опасности, в смертельной опасности.

И на этом я проснулся.

Сны не имеют значения. Я это знаю. Но тем не менее я уже не мог снова уснуть. Ничего, посплю потом, в поезде.

По дороге в Аинбург.

276

Если верить расписанию, ехать осталось не больше двух часов. Я выйду и возму такси. «К Замку», – скажу. Поездка займёт минут десять, вряд ли больше.

И тогда…

Терпение.

Я раскрываю ридер и пишу письмо Хелене и Арно.

«Дорогие родители»; – пишу я.

«Не беспокойтесь за меня, – пишу я, – у меня всё хорошо».

«Не пытайтесь искать меня, – пишу я, – у вас ничего не выйдет. Я для вас слишком умён. Вы отнюдь не глупы, – пишу я, – но я умнее. Да ведь я и много старше вас».

В последний раз родился в 1898 году.

«Вы всё забыли, – пишу я, – а я всё помню».

«Я сидел рядом с тобой, – пишу я, обращаясь к Арно, – и смотрел, как ты работаешь. Ты мне показал всё, что мне было нужно. Тебе следовало чаще менять пароли», – пишу я ему.

«Это не составило никакого труда», – пишу я.

И к Хелене: «Твоя грудь всегда вызывала у меня отвращение. С первого дня. Ты это чувствовала, но тебя разубедили. А ведь ты была права».

«Как делает корова? – пишу я ей. – «Вот тебе!» делает корова».

«Нашли ли уже Ремуса? – пишу я им. – И если нашли: он умер от жажды или от голода?»

«Мальчика в яслях я не хотел ранить, – пишу я им. – Я хотел его убить».

«Мне очень жаль, что пришлось толкнуть бабушку под трамвай, – пишу я. – Но так было лучше».

«Неизбежная убыль войны», – пишу я.

«Вчера я был на своей могиле», – пишу я.

«Я не ваш сын», – пишу я.

«Я Андерсен», – пишу я.

Я перечитываю письмо и стираю его.

Поезд пока идёт в точности по расписанию. Осталось чуть больше часа.

277

Таксист, который вёз меня от вокзала к интернату, на прощание подмигнул и вручил мне визитку. Он не был уверен, говорить ли мне «ты» или «вы», и поэтому избегал прямого обращения. Говорил в пассивной форме: «Если вдруг понадобится что-то особенное или надо будет сделать что-то секретное – достаточно будет просто позвонить».

Это означало: школьный порядок строг, а я тот человек, который поможет его обойти.

Его визитку я выкинул, но телефон записал себе в мобильник. Мало ли что.

Итак, я в Аинбурге.

Д-р Мертенс, директор школы, приветствовал меня с профессиональной сердечностью. Слишком сердечно, чтобы быть убедительным. Совсем как администратор службы приёма в лучшем отеле. Он рад со мной познакомиться, блаблабла, я наверняка буду себя чувствовать в его школе очень хорошо, блабла, и уже скоро найду себе много новых друзей.

Бла.

Я не ищу здесь друзей. Только одного совершенно определённого друга.

Отчитав свою проповедь, он передал меня учителю – Шмидбауэр, английский и история – для экскурсии по школе.

И вот это вот – замок? Ну-ну. Наврали не совсем.

Тут действительно есть замочек, не очень старый и не очень большой, в нём размещается руководство школы и администрация. Стены увиты плющом, на снимке в рекламном проспекте это выглядит хорошо. В период грюндерства кто-то построил совсем рядом отель – вероятно, лишь для того, чтобы он имел право потом называться «Отель «Замок»». Позднее здесь был санаторий, а теперь здесь обучают. Поскольку для классов пришлось объединять по нескольку комнат отеля, в каждом классе получилось по три-четыре маленьких балкона. С них открывается отличный вид на подъезд к главному входу. Практично.

Оборудование по последнему слову техники. Господин Шмидбауэр только что извинился за тот факт, что в классах всё ещё есть стенные доски. Хотя они больше не используются, ведь Powerpoint куда практичнее. «Интернат и интернет очень хорошо сочетаются», – сказал он и сердечно рассмеялся собственной игре слов. Не похоже, чтоб она пришла ему в голову так уж спонтанно.

Как раз потому, что школа ещё не такая старая, здесь большое значение придают традиции. Есть даже школьный герб с латинским изречением: «Esse quam videri».

Лучше быть кем-то, чем лишь казаться. Звучит хорошо, но неправда. В жизни считается лишь то, в чём ты можешь убедить других.

Перейти на страницу:

Похожие книги