Андерсен

Тайны никогда не бывают бесконечными. Когда докопаешься до их дна. Когда я подрос, я обследовал эту игрушку. В ней было всего шесть кукол, не очень тщательно расписанных, и шестая уже не раскрывалась.

Итак, они переодели меня взрослым, с цветком в петлице, в точности как на старом свадебном фото.

И Арно тоже был костюмирован – тёмным костюмом с серебристо-серым галстуком. Карнавальный наряд сделал его моложе, как будто он явился не на собственное бракосочетание, а к первому причастию. Он то и дело хватался за горло; видимо, ворот рубашки был ему тесноват.

Платье Хелене, из магазина, в котором она работает, было из блестящей ткани, с виду как шёлк, но на ощупь не шёлк. Если постарается, она может быть хорошенькой. Вот только новая причёска, сделанная по такому случаю, мне не понравилась.

Для поездки в ратушу Федерико в качестве сюрприза арендовал лимузин. Мы чуть не опоздали, потому что водитель отказывался тронуться с места, пока для меня не установили детское кресло.

Во время церемонии я должен был сидеть на коленях у Луизе. Она отвоевала себе это право в немой борьбе с мамой Арно.

Чиновник по регистрации пытался придать делу торжественность, но это плохо ему удавалось, потому что он слегка шепелявил. Я был единственным, кому было позволено над этим смеяться. Но когда он говорил о том, что теперь для новобрачных начнётся совершенно новый отрезок жизни, Хелене тоже едва сдерживалась, чтобы не захихикать.

Я правда не хотел портить им церемонию, но что делать, я всё ещё не контролирую свой мочевой пузырь.

161

На вечер они договорились с девушкой, живущей по соседству, чтоб она пришла посидеть со мной, пока у них будет торжественный ужин. Хотели меня просто засунуть в постель.

Разумеется, я такого не мог допустить. Жизнь, к которой я приговорён, и так достаточно скучна. Почему я должен мириться с тем, что меня лишают хоть какого-то разнообразия? Я так сильно негодовал, что девушка перепугалась и ни за что не согласилась остаться со мной.

Чтобы не заставлять гостей ждать, они взяли меня с собой. Едва мы сели в машину – они заказали такси, – как я, разумеется, сразу успокоился и повеселел.

Манипулировать ими совсем не трудно.

В ресторане все стулья обтянуты белой тканью, с бантом позади спинки, всё очень красиво. Детского стула не было, но они соорудили мне трон из нескольких подушек. Даже удобный. И даже дали поесть той еды, хоть и крошечными порциями. Я весь вечер был очень милым. Эта роль всегда лучшая.

Большинство гостей я не знал. Полагаю, что более молодые – это друзья новобрачных, а более старые – родственники.

Обе воспитательницы из яслей тоже были приглашены. Лукреция оказалась замужней, чего я в ней не предполагал. Я не люблю ошибаться в своей оценке человека.

Петер произнёс напутственное слово, в котором говорилось, что он и Луизе все годы их долгого супружества принимали все решения сообща, и этот рецепт счастливого партнёрства он хотел бы пожелать и Хелене с Арно. Я не поверил ни одному его слову. Я полагаю, текст ему надиктовала Луизе.

После этого и мама Арно тоже почувствовала себя обязанной сказать речь. Но она не подготовилась и была уже слегка подвыпившей. Она рассказывала истории из детства Арно, чем привела его в смущение, зато развеселила гостей.

Мне нравится мама Арно. В те дни, которые я провожу у неё, она надолго оставляет меня в покое.

Макс и Федерико, каждый по строчке, прочитали неказистое стихотворение, над которым больше всего смеялись они сами. Но это было уже поздно вечером, и в какой-то момент я заснул.

Перед этим я немного побродил по ресторану. У двери стоял маленький столик с корзиночкой для чаевых.

Теперь у меня уже почти двести евро.

162

Время от времени я подходил к Макс и взбирался к ней на колени. Приклонял голову – мило, мило – к её груди. Там у неё под платьем ничего не было, это отчётливо ощущалось.

С тех пор, как она в моём присутствии развлекалась с тем мужчиной, я очарован Макс. Как только я её вижу или всего лишь думаю о ней, я чувствую возбуждение, которого раньше не знал в этой форме. Моё тело в этом не участвует. Оно ещё не интересуется такими вещами.

Но моя фантазия…

Я, может быть, единственный в мире человек, или всё-таки один из очень немногих, кто может испытывать вожделение в этой чистой форме. Без той часто разочаровывающей необходимости тут же превратить мысль в действие.

Это связано не только с тем, что я помню вещи, о которых другие люди моего телесного возраста ещё не знают. Это отвечает и моей принципиальной позиции по отношению к жизни. Я всегда был наблюдателем.

Всегда.

Когда о госпоже Бреннтвиснер говорили, что она раздвигает ноги для всякого встречного и поперечного, то были всего лишь слухи. Хотя старшие школьники и хвастались, что уже имели с ней дело, но это было враньё. На самом деле никто ничего не знал.

Кроме меня.