Анди. Сердце пустыни (СИ)

— Мама, это просто бесценно, — встал с колен Надир, отряхнул брюки, повернулся к Анди: — Мы не можем это принять. Приправы, чай, оружие, золото…

Три шага. Рукоять привычно легла в ладонь. Взмах и лезвие коснулось шеи замершего мужчины. Испуганный вздох за спиной. Женский.

А вот брат ее мужчины не испугался. Скосил глаз, оценивая приставленное к горлу оружие.

— Кажется, я был неправ. Не принять дары — это оскорбление, да?

Анди думала о том, что не только ветер тут странный, но и люди. Сначала не принять дары, посчитав их хламом, а потом отказаться из-за их ценности.

— А вот и лампы! — в гостиную, держа в обеих руках по лампе, вошел Ирлан. Оценил позицию. Вздохнул.

— Ирлан! — бросилась к нему графиня. — Сделай что-нибудь. Скажи ей.

— Разберутся, мама, — сын спокойно прошел к столу, и комнату наполнил тепло-желтый свет зажженных светильников.

— Если оскорбление надо смыть кровью, может руку порежем? — предложил шепотом Надир. И в этом шепоте явственно слышалась насмешка.

Анди разозлилась. Ну как можно смеяться над подобным? Все тут у них… мокро, одним словом.

— Вечером, в саду. Посмотрим на цвет твоей крови, — ответила одними губами, убирая кинжал на место. Вот и «птичка» нашлась для лечения Ночи. Удачно.

Надир ответил глубоким поклоном, точно она ему честь оказала.

Дары все же приняли. Ирлан бросил:

— Сам разберусь.

Анди посмотрела одобрительно — пустыня выбрала ей достойного человека.

Она прошлась взглядом по тюкам. Где-то тут должен был быть один, с песком. Должен был, но не находился. Нахмурилась и… решительно двинулась на поиски вора.

— Ох, не нравится мне ее лицо, — покачал головой Надир. — Так, младший, ты с бесценными дарами, которое приданное, разбирайся, а я пойду за твоей невестой прослежу. Чуется мне, неладно что-то. И кстати, мог бы предупредить, что кинжалом она отлично владеет.

— Скачу, значит, я на верблюде, а вокруг… так и кружат, так и кружат. Сотня, не меньше дэвов.

— Ты же говорил их десять было, — донеслось недовольно. Кто-то громко икнул. Выругался:

— Н-н-не перебивай, женщина.

Анди поморщилась — запах браги доносился даже сквозь закрытую дверь. Кажется, графиня совсем не строга, раз позволяет слугам напиваться.

Она толкнула дверь, шагнула через порог в узкую комнату, которую занимал один лишь стол со скамьями.

— Анди? — с места подскочил толстяк. Девушка обвела взглядом свидетелей. Слишком много. Придется намекнуть словом, а не делом.

— Знаешь, белый жук, у нас за воровство принято сечь так, что кожа лоскутами сходит.

Слуга стремительно побледнел, став действительно похож на большого белого жука. И даже протрезвел. В мутных глазах мелькнуло понимание.

— За второй раз — отрубают руку.

— За третий…

— Достаточно! — подпрыгнул Жарк. Откашлялся. Бросил нарочито громко: — Ничего я не брал.

— Идем, — он попытался ухватить ее за руку и вытащить в коридор, но Анди увернулась. Вышла следом.

Хм, а кто-то осмелел в родных стенах.

— И что у тебя пропало?

Точно осмелел. У здешнего люда память, как вода, раз — и утекла. Придется напомнить правила.

— Ночь больна, а местный лекарь, который по людям, ей не помог.

Толстяк напрягся. Похлопал себя по щекам. Икнул. Извинился.

— Ты хочешь, это… Как его. Ритуал, да? — понизил голос.

Застонал. Шлепнул себя по лбу.

— Крови моей хочешь, да?

И с мученическим видом принялся закатывать рукав рубахи.

— Давай режь, пей. Я на все согласен. Хоть каждый день.

— Песок верни, — оборвала его причитания Анди, — а кровь… Я уже нашла, — и улыбнулась. Жарк почему-то вздрогнул, заморгал, потряс головой и попытался изобразить защитный жест. Потом поймал взгляд девушки, протрезвел окончательно.

— Ладно, ради Ночи… Только давай по-тихому. За курятником. Чтоб никто не видел, поняла? А то народ тут… короче, не слишком добрый к подобному. Слухи пойдут, хотя куда уже больше. Словом, я Орикса кликну, чтоб покараулил. И песок твой принесу. Когда?

Анди прислушалась, но ветер хлюпал что-то неразборчивое.

— На закате.

— Это поможет? — задумчиво уточнил Надир, наблюдая за ее приготовлениями. Анди вздохнула. Еще один… Сомневающийся. Ей и так непросто. Вместо золотой рыжести — чернота. Так до нее еще добраться надо. Покрасневшие ладони жгло от выдранной травы. Надир предлагал помощь, но она отказалась. Ритуал — это не только кровь пролить. Тут каждое действо важно.

Встала на землю. Притопнула ногой. Прислушалась. Нахмурилась — как же много воды. В душе скрутились сомнения. Прикусила губу, ощущая, как в груди печет от досады. Знала бы, что дерхе здесь не помогут, не стала бы срываться из дома. Подумаешь, никогда зверей не лечила, тем более магических. Надо было попробовать. Нет же. Поддалась уверенности Ирлана. Полетела, боясь, что пески не справятся. Все же чужие им звери. А теперь вон лежит ее сокровище под деревом и смотрит так, что сердце кровью обливается. Радость от возвращения домой оказалась короткой и к вечеру Ночи снова стало хуже.