Андрей Громыко. Ошибка мистера Нет

В сорок пятом году, когда американцы прилетели в Ялту, Рузвельт был под впечатлением: а) поражения, которое нанесли немцы американским войскам во время Ардено-Эльзасской операции; б) того, что Сталин их спас там от разгрома, когда досрочно, по их просьбе перешел в наступление на Восточном фронте и вынудил нацистов отозвать с Запада треть своих войск, которые были задействованы в той операции. И, наконец, он понял, что все обещания Черчилля, что вот-вот Германия окажется у англосаксов в кармане, а русских мы оставим с носом, остановим их где-то на Висле, в крайнем случае, на Одере, ничего не стоят. Это не практическая политика, а фантазии. И лучше не рвать отношения с Россией, а продолжить сотрудничество с Советским Союзом, чтобы послевоенный мир был обозримым, предсказуемым, не таил тех угроз, которые обрушились и на Соединенные Штаты, и хоть в чем-то отвечал его, Рузвельта, представлениям о демократии, о человеческой и социальной справедливости».

Политике Рузвельта по отношению к Советскому Союзу, которую после 1945 года часто критиковали, не было альтернативы. Президенту США нужен был Советский Союз, потому что Рузвельт должен был вести и выиграть американскую войну, т. е. войну с беспримерным применением техники и относительно незначительными жертвами. США нужны были русские солдаты, чтобы победить немецкие и японские войска. Уже в 1942 году Рузвельт знал, «что русская армия убьет больше людей держав «оси» и уничтожит больше военной техники, чем все 25 объединенных наций вместе». Из этого вытекал неизбежный вывод, что мощь и влияние Советского Союза после совместной победы будут несравнимо больше, чем в 1939 году. Никто не мог помешать тому, что победа во Второй мировой войне сделает из Советского Союза евро-азиатскую мировую державу и, как следствие, мир после этой самой убийственной войны в истории будет зависеть от сотрудничества с Советским Союзом. Это Рузвельт, как и Черчилль, понимал со всей ясностью.

…Умер Рузвельт неожиданно. Вот как это описывают: «Почта 12 апреля запоздала. ФДР (сокращенное от Франклин Делано Рузвельт) безмятежно болтал с Люси (Люси Мерсер – секретарша Элеоноры Рузвельт. – Авт.). Б. Хассет осведомился у президента, подпишет ли он бумаги утром или отложит на вторую половину дня. «Нет, давай их сюда, Билл». Рузвельт поставил размашистую подпись у громадного камина. Хассет терпеливо стоял рядом, ожидая окончания процедуры. ФДР не умолкал ни на минуту: «Ну вот, типичный документ госдепартамента. Ни о чем!»

…Около часа дня Хассет ушел, оставив несколько документов, которые Рузвельт хотел прочитать. Рузвельт принялся за марки. Он осмотрел японские марки, выпущенные для оккупированных Филиппин, рассортировал их. Позвонил в Вашингтон, напомнив министру почт Ф. Уокеру о его обещании прислать образцы нового выпуска американских марок в связи с конференцией в Сан-Франциско. Президент был в отличном настроении. Вошла Елизавета Шуматова продолжить работу над портретом. Шуматова установила мольберт. Мягкие лучи раннего в этих местах летнего солнца освещали комнату, блики от отделанных стеклом панелей бросали причудливый свет. Рузвельт погрузился в чтение, художница спокойно работала. У окна сидела Люси, на кушетке напротив – племянница Рузвельта Сакли. Другая племянница – Делано, мягко ступая, наполняла вазы цветами. Внесли столик для ленча. Рузвельт, не поднимая глаз от бумаг, сказал Шуматовой: «Нам осталось пятнадцать минут». Она кивнула и продолжала писать. Профессионально художница отмечала: Рузвельт выглядел удивительно хорошо. Он закурил, затянулся. Внезапно он потер лоб, потом шею. Голова склонилась. Рузвельт побледнел и проговорил: «У меня ужасно болит голова». То были его последние слова. Он потерял сознание и скончался через два часа».

…И его окружение

Разумеется, президент Рузвельт не был одинок в своих взглядах ни на проблемы взаимоотношений США с Советским Союзом, ни на вопросы сотрудничества с СССР в годы войны. Его окружала узкая, но сплоченная и весьма квалифицированная команда сотрудников и помощников, разделявшая его взгляды и помогавшая в их осуществлении. Да, Рузвельт не колебался в принятии решений, обоснованность которых у него не вызвала сомнения, но, прежде чем сделать это, он советовался с теми людьми, на чью компетентность и беспристрастность мог положиться. Пожалуй, первое место среди них занимал его помощник Гарри Гопкинс, который находился при президенте в течение двенадцати лет его правления. По мнению многих, в это время никто из государственных деятелей не был так близок к Рузвельту, как он. Это подтверждал и сам президент, не раз советовавший при обсуждении какой-либо щекотливой темы послам, в том числе и Громыко:

– Побеседуйте об этой проблеме с Гарри Гопкинсом. Он, конечно, вряд ли сумеет решить все вопросы, но докладывать их мне будет точно.