Андрей Смирнов

ты рассказала о видении Прорицательницы, я и не предполагал, что их могли вызвать по столь

серьезной причине.

— Разве ты не должен сопровождать их? Ты ведь телохранитель королевы.

Кадан отрицательно покачал головой.

— Был когда-то, а сейчас я капитан гвардии Замка Ста Башен, и обеспечиваю безопасность

всего Аннемо, а не одной только королевы.

— Ты сделал карьеру.

— Да, я хорошо устроился. — Кадан чуть улыбнулся, ответив насмешкой на скрытую

иронию в голосе маски. — Ты это уже говорила. Я помню.

— Они ведь откровенны с тобой? Дай знать, что они расскажут, когда вернутся.

— Всенепременно.

Рималь уже собралась уходить, когда он спросил:

— Почему я?

— Что?

— Почему Прорицательница обратилась ко мне? — Произнес Кадан. — Я знаю, что

десятки... может быть, даже сотни бессмертных венца, взращенных Школой, живут в различных

небесных мирах. Город Слив — это всего лишь второе небо. В Эмпирей нашу верхушку

приглашают лишь по большим праздникам, а зачастую и вовсе забывают позвать. Наша знать не

близка к Старшим Богам и вряд ли получит какие-либо эксклюзивные сведения о происходящем.

Между тем, есть бывшие ученики Школы, живущие в более высоких мирах и имеющие куда

больше возможностей для того, чтобы следить за событиями. Почему Прорицательница

обратилась именно ко мне? Мне предназначена какая-то особая роль в ее планах?

— Мне об этом ничего не известно, — ответила Рималь, уходя. — Но с чего ты взял, что

она обратилась  только к тебе одному?

Бессмертная маска покинула Утес Воспоминаний, а Кадан вновь облокотился о перила и

посмотрел вниз. Облака почти рассеялись, и теперь далеко внизу можно было различить

сероватые склоны гор, зеленое полотно леса и синюю ленту реки... Как и всегда в такие минуты, Кадан ощутил легкую тоску по некогда оставленному миру людей.

«Якши не ошиблись, — подумал он. — Тучи на нижнем небе уходят на юг, и погода

сегодня будет ясной.»

***

Огинейз Хабул Китод, Магистр Ордена Крылатых Теней, отослал оруженосцев и вошел в

ту комнату в своих покоях, что предназначалась для сна и медитаций. Вторая комната служила

ему одновременно кабинетом, приемной и столовой: там был потертый ковер, стол, шкаф с

книгами и две стойки с оружием. Дальняя же была обставлена совсем аскетично: голые стены,

матрас на полу и циновка с выцветшим геометрическим узором. Скрестив ноги, Огинейз сел на

циновку. Привычно отогнав лишние мысли и настроив свой дух, он стал дышать медленнее,

беззвучно повторяя мантру Беспредельного Созерцания. Это была его ежедневная практика, но

сегодня она была нужна ему не только для самосовершенствования. Он хотел получить ответы,

хотя и не был уверен в том, что сможет правильно сформулировать вопросы. Медитация должна

была прояснить его ум — а может быть, и принести откровение.

Огинейз происходил из семьи торговца, переселившегося в Хальстальфар из Алмазных

Княжеств; он был принят в Орден в четырнадцать лет. Он был посвящен в рыцари спустя восемь

лет, на корабле, перевозившем Крылатых Теней в Ильсильвар. После захвата Льюхвила он был

оставлен в порту, в то время как основное войско Теней двинулось к столице. Потом пришли

известия о поражении и гибели Магистра; оставшиеся в гарнизоне Тени перенесли своих раненых

на корабли, забрали тех немногих беглецов с северо-запада, которым удалось добраться до

Льюхвила, и спешно отплыли из бунтующего города, поднявшегося против захватчиков. В

Ильсильвар приплыло четыре десятка кораблей, из Льюихвила же отошло всего шесть. Половина

из них, везшая хальстальфарскую знать, повернула на восток, а те, что везли Теней, двинулись на

север. Место Магистра занял Лато Хакьеден, бывший до этого кардиналом. Орден был принят на

Эн-Тике, присягнул Катольду и стал восстанавливать свою численность.

Спустя тридцать лет Лато добровольно ушел из жизни — выполнил обряд Великого Дара,

вручив свою душу Найкэрану, Алчущему Червю. Своим преемником он выбрал Огинейза, уже

достигшего к тому моменту кардинальского титула, и давно уже бывшего зрелым и опытным

воином тени. Огинейз получил высшее посвящение и стал хозяином мистического орденского

Ключа, однако не изменил своих привычек. Аскетика была частью его образа жизни, хотя и не

всегда было легко совмещать ее с руководящей должностью. Еще будучи кардиналом он имел

большое влияние в Ордене, в том числе и среди тех, кто был ему равен; он умел руководить и еще

при Лато взвалил на свои плечи массу организационных хлопот, позволяя пожилому Магистру

сосредоточиться на мистике. Однако только организационных талантов было недостаточно для

того, чтобы занять место Магистра — Огинейз помнил об этом и не забрасывал собственную

мистическую практику. Когда-нибудь, возможно, он также выполнит обряд Великого Дара и

предложит свою душу одному из верховных демонов, возлежащих на Дне. Если его воля будет

чиста и тверда, а дух лишен сомнений и страхов, Темный Князь, возможно, обратит на него

внимание, заберет его душу из смертной оболочки и сделает своим приближенным, а может быть, и дарует бессмертие. Крылатые Тени всегда, с самого начала Ордена, были связаны с Нижними