Андрей Смирнов

кристалла рано или поздно узнавал о происходящем, шел в комнату с чашей и кристаллами,

настраивался на Шепчущий камень и воспринимал послание целиком. Бывало, что, ожидая

срочного сообщения, барон просто приставлял какого-нибудь слугу следить за камнем — и как

только шепотки становились разборчивыми, слуга звал барона.

Котя шлепнулся на пол, но тут же забрался снова и в отместку больно, но не до крови

укусил Дейри за ногу. Дейри спихнула его еще раз, уже решительнее и настойчивее. Котя почесал

затылок, обратил внимание на пару туфель у кровати, схватил одну из них и поволок в сторону

коридора: если ему не нравилось поведение хозяйки, он и раньше в отместку прятал по замку ее

вещи. С руганью Дейри вскочила с кровати и, стараясь не наступать всей ступней на холодный

пол, догнала демоненка у самой двери, отняла туфлю и вывернула Коте ухо.

— Я тебе говорила, чтобы не смел красть мои вещи?!

— Я не краду! — Возмутился Котя. — Я беру!

— Вот не смей бра…

Она закончила фразы, потому что чернильной кляксой Котя вытек из ее руки, упал на пол,

принял прежнюю форму и бросился под стол. Дейри метнула ему вслед туфлю, но не попала.

Скрипнула дверь. Обернувшись, девушка увидела отца: коренастый, косматый барон

Тарок эс-Шейн топтался на пороге, осторожно заглядывая в комнату. Увидев, что дочь его

заметила, он осмелел и зашел внутрь.

Они были мало похожи друг на друга внешне: у барона — всклоченные темнорусые

волосы, у Дейри — черные; серые глаза у барона, и зеленые — у Дейри; широкое, скуластое лицо

отца, казалось, не имело ничего общего с тонкими, аристократическими чертами Дейри.

Характеры их также различались, но было и общее: некая врожденная сумасшедшинка объединяла

их и позволяла им комфортно сосуществовать друг с другом. Многие отказывали им в здравом

смысле и даже называли чудаковатыми, а то и умалишенными.

— Что поделывает моя умница? — Барон раскрыл объятья. Дейри бросилась к нему,

обняла и поцеловала в лоб: хотя Дейри и не отличалась высоким ростом, отец был ниже ее на

полголовы. Могучими руками, каждая из которых была в полтора раза толще бедер Дейри, барон

аккуратно приобнял дочь — так, словно она была сделана из сахара и он неосторожным

движением мог бы легко ее сломать. — Все ворожит и колдует?

— Немножко, — Дейри отстранилась. — Нас завоюют или мы будем сражаться до

последнего?

При этих словах Котя вылез из-под кровати. Воинственно размахивая лапами, он сделал

несколько решительных выпадов в сторону воображаемого противника.

— О, так ты уже все знаешь! — Обрадовался барон. — Какая ты у меня умная!.. Нет, сражаться мы не будем. Коротышки нашептали, что этих северян жуть как много. К тому же они

могут управлять камнями. Стенам замка их магии не выдержать, а раз так, то что мы можем

поделать с тридцатью солдатами в гарнизоне?

— Это кажется разумным, — согласилась Дейри.

Котя сложил лапки за спину и с важным видом закивал головой.

— Я думаю отправить женщин и молодых девушек подальше отсюда, — сказал барон,

поглядывая на дочку. Он говорил доверительным, даже слегка заискивающим тоном, опасаясь

возможной реакции Дейри на его попытку — пусть и сколь угодно осторожную — указать ей, что

делать. Барон не чаял души в своем единственном ребенке; будучи по природе человеком мягким

и добрым, он испытывал настоящее душевное мучение при попытке что-либо навязать тем двум

женщинам, которых любил: одной женщиной была Грейт, покойная мать Дейри, которая могла

вить из мужа веревки, а второй — дочь, которая имела на Тарока даже большее влияние, чем

Грейт. Поэтому, избегая душевных мук, барон предпочитал уступать — а женщины чувствовали

это и делали все, что им хотелось.

— Поедешь с ними, хорошо? — В голосе могучего барона, чьи руки без труда могли

разогнуть конскую подкову, послышались просительные нотки. — Возглавишь их, так сказать…

— Нет уж! — Отрезала Дейри, и Котя, иллюстрируя ее настроение, сложил на груди лапки

и решительно замотал головой. — Никуда я не поеду!..

— Ну как не поедешь… — Стал уговаривать дочку барон. — Надо поехать… Черт их

знает, этих завоевателей, что у них там на уме… Вдруг что удумают?.. А я не смогу тебя

защитить…

— Не волнуйся, папочка! — Дейри нежно обняла отца, и все доводы, которые собирался

привести барон в пользу своего  мнения (ибо  требованием его робкие попытки управлять дочерью

никак нельзя было назвать), враз позабылись. — Я тебя сама защищу, если что!.. Нашлю на них

проклятье, если только вздумают тебя обидеть!

— Ах ты моя ведьмочка… — Тарок ласково провел ладонью по голове дочери. —

Чернокнижница ты моя ненаглядная… Ну что мне с тобой делать?..

— Ничего не делать. Я останусь здесь и буду тебе помогать.

Барон вздохнул и подумал, что высылать ребенка за пределы замка при приближении

завоевателей может быть, еще более глупо, чем оставлять девушку в крепости, которая будет

сдана врагу без боя: здесь, по крайней мере, Дейри будет у него на виду, а за пределами замка — в