Андрей Смирнов

этом она не забыла. Выполнив все необходимое, она открыла ставник, взяла голубя, и, вытянув

вперед руки, напутствовала его:

— Лети и возвращайся с ответом!

Теперь оставалось только ждать. Немного постояв у окна, Дейри вернулась к чтению

«Совиной тени». Продираясь через хитросплетения Искаженного Наречья и сквозь запутанные

рассуждения Геберта Ханлоя, написанные хотя и обычным языком, но изобилующие весьма

сложными понятиями и философскими терминами, Дейри изредка обращалась к Коте за

комментариями. Котя, счастливый от того, что на него обращают внимание, с удовольствием

разъяснял хозяйке трудные места — преимущественно с помощью пантомимы, но иногда

приводил различные сравнения, пословицы и поговорки — как правило, не к месту. В тех случаях, когда Дейри понимала, что он несет откровенную чушь, она обижалась и грозила, что больше

никогда не обратится к демоненку за советом — но уже через минуту задавала очередной вопрос.

Так прошло два или три часа. Уже наступали сумерки, когда послышалось хлопанье крыльев.

Голубь влетел в окно, сделал круг по комнате и сел на одеяло. У Коти загорелись глаза, он припал

на четыре лапы, забил хвостом из стороны в сторону и сжался, готовясь к прыжку. Дейри

поспешно схватила голубя и вытащила из футляра письмо. Котя шумно приземлился на то место,

где только что находилась птица — но Дейри проигнорировала его шалости. Она жадно читала

письмо. А письмо, меж тем, было следующего содержания:

«Дейри эс-Шейн, дочери Тарока эс-Шейна, барона Ранкедского

Госпожа Дейри! (если только уместно называть вас «госпожой», ибо Вы есть особа 

вздорная и развращенная, и от того не заслуживаете вежливого обращения) Сообщаю Вам, что 

Ваше послание мною получено и прочтено, хоть Вы и поклялись более не слать мне писем после 

того, как я твердо сказал Вам, что между нами все кончено, раз и навсегда. Однако Ваши 

старания совратить меня с того узкого пути, коим я следую, используя для этой низменной цели 

любой, даже самый малейший повод (я более чем уверен, что вторжение северян — вовсе не 

настоящая причина Вашего письма) совершенно бесплодны. Неужели Вы полагаете, что нам,благородным эс-Финлам, неизвестно, что происходит в землях по соседству? Для того, чтобы 

быть в курсе событий, нам нисколько не требуется помощь богопротивных карлов, живущих в 

темноте подземелий и ненавидящих свет. Птицы, которых брат рассылает У нас достаточно 

иных способов узнавать то, что нас интересует, и пусть для Вас останется тайной, каковы эти

способы, ибо, как говорят — «женщине, ведьме и еретику не рассказывай лишнего» — а Вы сразу

и то, и другое, и третье. Не желаю Вам ничего (кроме, пожалуй, лишь вразумления и скорейшего 

обращения к Свету, если только это еще возможно) и за сим прощаюсь с Вами, лелея надежду,что более Вы не станите докучать мне.

Керстен эс-Финл, сын Зайрена эс-Финла, барона Йонвельского.»

Возмущенно шипя, Дейри вскочила с кровати и бросилась к письменному столу. Эмоции

переполняли ее. Она, помятуя о старой дружбе, сделала шаг ему навстречу, а он! а он!..

Ее ответное послание было совсем коротким и содержало лишь одно-единственное слово

— написанное, впрочем, столь крупными буками, что занимало весь лист:

«ДУРАК!!!»

Глава 8

Керстен эс-Финл, семнадцатилетний сын барона Зайрена Йовельского, скомкал письмо и

выкинул его в окно.

— Прочь, глупая птица! — Он раздраженно вытолкнул голубя наружу. На носу великие

события, а тут эта ведьма со своими глупостями!

Керстен расправил плечи и глубоко вздохнул, успокаиваясь. Ничего, он справится. Он

пройдет все испытания, посланные свыше — и тем самым заслужит милость Владык Света.