Андрей Смирнов

помнила, как оказалась в шкафу: она оплакивала гибель отца и брата в своей спальне и, кажется, заснула; ее следующее воспоминание — та же кровать, утро следующего дня. Она не поверила

Кельмару, когда он рассказал, где и при каких обстоятельствах нашел ее; гниющие остатки

Безликой заставили ее усомниться, но и только. Сомнения стали сильнее, когда она расспросила

слуг: те подтвердили, что вечером она бодрствовала и даже пригласила командора на ужин.

Сельдара оказалась более покладистой, чем бессмертная маска в ее обличье: вскоре она

написала письма своим вассалам, убеждая их присягнуть Лилии и королю Эн-Тике. Ее

покладистости способствовала публичная казнь троих вассалов, вздумавших оказать Ордену

сопротивление. Прежний Кельмар не стал бы поступать так; новый Кельмар пребывал в

сомнениях, но змееныш разрешил их, сказав, что из повешенных, посаженных на кол и казненных

отсечением головы можно извлечь несколько важных ингредиентов, необходимых для создания

редких Составов. Одного из вассалов повесили, другому отрубили голову. Сельдара умоляла

командора остановиться, но он довел задуманное до конца. В его душе возникло какое-то

ожесточение, садистское наслаждение от осознания того, что ее боль, ее мольбы и слезы не

способны никак изменить принятое им решение. Когда третьего вассала, баннерета Нигхана

Жанлета, усаживали на кол (поначалу он сжимал мышцы заднего прохода и скрипел зубами, а

затем, когда кол проник в его зад, стал вопить и умолять о пощаде), Сельдара упала в обморок.

Кельмар приказал унести графиню в ее покои, послушал крики Нигхана, одновременно

прислушиваясь к себе и удивляясь тому, что ни малейшей искры жалости не возникает в его

собственном сердце, а затем собрал первую порцию ингредиентов. У жертвы, лишившейся

головы, он взял немного крови и глазной жидкости, повернув перед этим голову так, чтобы она

смотрела на собственное безголовое туловище. Ингредиент для астральной алхимии приобретал

особенные свойства в силу разных причин, и обстоятельства сбора имели немаловажное значение.

Второй порцией ингредиентов стало семя повешенного, излитое им в процессе агонии, а также его

язык и кисть левой руки. Ночью Кельмар вернулся на место казни. Нигхан, плотно сидевший на

колу, уже ничего не соображал, но был еще жив. С него Кельмар срезал полоску кожи, вырезал

легкое и желчный пузырь. Позже, в своих апартаментах, он провел ритуал, в ходе которого сжег

все, что собрал. Дымом от каждой сожженной части он овеивал металлическую чашу с водой и

бросал в воду частицу пепла, после чего отпивал. Змееныш пришел в движение и поглощал

духовную составляющую каждой из воспринятых Кельмаром частиц. Затем начался катализ,

змееныш выделил из себя переработанные ингредиенты и отложил их в хранилища,

сформированные им в теле Кельмара. Командор не раз спрашивал своего демона о том, согласно

какой логике и каким правилам следует соединять ингредиенты для получения Составов, но

змееныш ничего внятного ответить так и не смог: возможно, он не понимал этого и сам, а только

чувствовал, как и что следует соединять под конкретную задачу. Кельмар записывал рецепты и

пытался сопоставить их с теми правилами астральной алхимии, которым он обучился еще в

Асфелосте — но ничего не получалось. Рецепты имели совершенно иной уровень сложности, чем

тот, что был доступен для его понимания: Кельмар чувствовал себя как человек, едва изучивший

нотную грамоту, и пытающийся, разложив гениальное произведение музыки на ноты, понять, что

же именно делает его гениальным. Попытка, изначально обреченная на неудачу. И все же он

верил, что когда-нибудь от его усилий выйдет толк. Кроме того, сам змееныш не оставался

неизменным: если в начале их знакомства он напоминал командору глумливого испорченного

подростка, то после убийства Безликой змееныш увеличился не только в размерах, но и немного

повзрослел — болтать стал меньше, а проявлять свою полезность — чаще.

Змееныш перестал казаться Кельмару паразитом и чужаком, их чувства отчасти смешались

и уже не всегда можно было разобрать, кто является первоначальным источником того или иного

желания — Кельмар или поселившийся в нем демон: эмоцию, испытываемую одним, разделял

другой. Влияние змееныша на своего носителя возросло: он не сидел уже в уголке сознания, а

пропитал своими выделениями всю душу командора, исказил все, до чего смог дотянуться.

Однако, этот процесс не был однонаправленным: Кельмар теперь также стал яснее ощущать

змееныша, и научился в какой-то мере контролировать его действия; также ему стало ясно, что

некоторые его мысли и намерения змееныш, по-видимому, не способен ощутить до тех пор, пока

Кельмар не позволит этим идеям проникнуть в основную часть сознания. Внутренний мир

Кельмара изменился, и вместе с тем он понял, что не знал и прежнего себя. Тьма всегда таилась в

нем, но он предпочитал ее не замечать, предпочитал верить в чужие правила и жить в согласии с

внушенными ему идеалами. Теперь все изменилось: хотя он и не нашел истины, но осознал, что

прежняя его жизнь была ложью — он словно ползал по поверхности вещей, не смея заглянуть